Закончилось все тем, что армянин ушел из кафе где-то около четырех, забыв на высоком табурете возле стойки пакет с творчеством Драйзера.
На следующее утро Гагарин, особо не рассчитывая на то, что его припомнят, заглянул вместе с забытыми книгами по указанному адресу. Это оказалось буквально на соседней улице. Армянин паковал чемоданы. Ему было не по себе с бодуна, но он все помнил, даже Драйзера, судя по тяжелому взгляду, которым встретил принесенный пакет. Акоп мало вдавался в детали, предупредил только, чтобы не впускали в дом женщин, которые будут стоять под дверью и убеждать, что они – Акоповы дочери, сестры, подруги или матери.
Мы с Гагариным посоветовались и решили, что на диванах спать небезопасно. Слишком дорогой выглядела их пергаментная обшивка, и слишком легко можно было ее непоправимо повредить. Поэтому стелились на полу – и безопаснее, и для осанки хорошо. Пол был с подогревом, что меня впечатлило в этой квартире больше всего.
Когда квартирный вопрос разрешился таким чудесным образом, нам стало проще. У Акопа было круглосуточное водоснабжение. Отныне при встрече с Гоцей я мог не комплексовать по поводу немытой головы или зачерствелых носков. Жизнь, что называется, налаживалась.
В этот конкретный октябрьский вечер, когда в «Открытом кафе» гуляли день рождения Эдаса, сразу по окончании смены я почувствовал, что совсем не хочу идти домой, а хочу наоборот – гулять и веселиться. Хочу добыть себе Гоцу Дралу. 15
Было бы интересно посмотреть на нас со стороны. Я заметил, что из меня бы вышел неплохой вор. Ловкий, осторожный, бессовестный, не склонный наступать на те же грабли дважды. Словно огонь, который обжигает собственной дерзостью и умом. Моя тактика по завоеванию женского сердца напоминала сюжет киднепинга: по-змеиному, дурманно, пуская в глаза дым, прячась за зеркалами…
(Впрочем, с такой самооценкой – по-змеиному, ха-ха, дурманно – великих ограблений не совершить. Таких, как я, ловят на колхозном поле с ведром картошки.)
Гоца Драла виделась мне соперником. У нее был разум криминалиста-аналитика, тонкого знатока предмета своей заинтересованности. Она проникала, как вода, во все стыки и скважины, заранее просчитывала мои слова, мою логику. Она – преследователь, который без сожалений может посвятить всю жизнь погоне за целью. С одинаковым успехом охотится днем и ночью. Я боялся ее, ибо знал, что мои маски для нее ничто – повод для насмешек.
В тот вечер случилось так, что две дороги, которые лежали на разных склонах горы, привели нас на общую вершину. Я позволил поймать себя на краже охотника, который согласился, чтобы его украл зверь – и вот, охотник украден, а зверь добыт. Брачные игры мангуста и кобры.
