Я заметил, что работа с памятью навевает транс. Кажется, ты заново переживаешь все события, некоторые даже слишком ярко.
Так, я припомнил свое решение после ужаса с «бабайкой» – и отменил его, сказав противоположное: «Хочу видеть, КАК ВСЕ НА САМОМ ДЕЛЕ».
Возможно, это и запустило остальные процессы.
4 Жизнь вне города гипнотизирует. В однообразии дней начало казаться, что вокруг – каждый раз тот же самый день, только в другом ракурсе. Я просыпался, и днесь мой насущный казался мне днем вчерашним, а вчерашний – сегодняшним. Время свернулось в бублик.
Я заблудился, прочно заблудился в суточных циклах нашей планеты, не находя больше объективных доказательств того, что именно было до, а что случилось после. Хронология давалась что ни день, то труднее. Путались причина и следствие. Появился гул.
Наблюдая за бабушкой, я видел на ее месте себя. Рано или поздно, но и мне тоже суждено приблизиться к магической линии смерти. К линии, за которой заканчивается вера, а начинается опыт неведомого. Мне представлялся образ человека с завязанными глазами, приближающегося к пропасти. Вдвоем с бабулей мы медленно, вдох за вдохом, делали шаги по направлению к смерти.
5 Как-то я сидел рядом с бабушкой, это было уже после обеда. Бабушка молчала. Ее дух угомонился. Всех бесов памяти мы общими усилиями отпустили.
Сидели вдвоем, пили чай. Я вспомнил, что оставил на плите греться воду для мытья посуды. Пошел на кухню, снял кастрюлю, но тут меня смутила какая-то неадекватность. Я брал кастрюлю за ручки кухонным полотенцем, чтобы не обжечься. Когда я невольно отметил это, то снова кольнуло страшное впечатление, будто я что-то делаю не так. А действительно ли для снимания корыт используют полотенца? Да и вправду ли кастрюли ставят на плиты? И правильно ли я сделал, что налил кастрюлю в воду? Или это уже я в натуре сморозил?
Вах! Я схватился за голову, ибо несколько тяжких секунд отчетливо улавливал блики шизофрении. Неадекватность. Ощущение, будто все, что я делаю, – это какая-то гипногогическая, хитро вывернутая бредятина. Вдруг стало не хватать критериев, на которые можно опереться. Я оперся о стол, ощутил приступ слабости и присел на пол. Кажется, понемногу отпус…
Ох, опять! Я замотал головой. Поднялся, разогнул спину, надавил ладонями на глаза. Надо поскорее выйти на свежий воздух. Слишком уж много на кухне всего, что вызывает у меня тяжелое непонимание.
Пока обувался, несколько раз проверял себя, действительно ли делаю то, что нужно – то есть в самом ли деле надеваю ботинок на ногу и впрямь ли он предназначен именно для этого. Надо мной нависало ощущение какой-то несусветной иллюзии, обмана зрения – казалось, что вот-вот – и я выясню, что надел я на правую ногу левый шкар, а на левую – правый. Или вовсе обнаружу на ногах рабочие рукавицы, а на голове дуршлаг вместо картуза.
