Все это время мы шли по проспекту, окаймленному частными особняками, — он ответвляется от главного шоссе, которое ведет к Гринфорду мимо Кресслийской пустоши. И вот перед нами ворота из кованого железа, с гербами и завитушками, а рядом боковая калитка — вход в Рейвенснукский парк. Калитка открыта, и Ингрид предлагает зайти в парк. Мы проходим мимо сторожки, погруженной в темноту, и идем дальше по одной из широких асфальтированных аллей, по обеим сторонам которой тянутся пустые клумбы и стоят высокие деревья.
— А что вы подумали, когда я вчера не появилась? — немного погодя спрашивает она.
— Я просто не знал, что и думать.
— Неужели вам не пришло в голову, что меня могли где-то задержать?
— Такая мысль у меня была.
— Не могли же вы, в самом деле, решить, что я согласилась прийти на свидание, а потом нарочно не пришла?
— Такие случаи бывали, верно?
— Значит, вы меня совсем не знаете, если думаете, что я могла так поступить, — говорит она, и в голосе ее слышится холодок.
— Но ведь я действительно совсем вас не знаю, правда? Мы же были вместе всего три раза. А вдвоем — так только два. Когда в тот раз вы появились с Дороти, я...
— Но ведь я же говорила вам, что не приглашала ее. Просто она иной раз заглядывает к нам по воскресеньям и остается пить чай. Я ее вовсе не ждала, а когда она пришла, я ничего не могла ей объяснить, пока мы не вышли из дому, а тогда уже невозможно было от нее отделаться — она бы обиделась. Такой уж у нее характер. Вбила себе в голову, что должна непременно посмотреть на вас, и все. Она мне сказала, что побудет с нами всего пять минут и уйдет.
Ну вот, теперь все ясно. И мы как бы начинаем все сначала, забавно только, что благодаря Дороти события развиваются куда стремительнее. Вот бы она взбесилась, если б могла это предвидеть!
— Ну, а что было потом, вы сами знаете, — говорит Ингрид. Да, знаю. Но куда меньше половины. Не пойму, выговаривает она мне, что ли, за тот вечер или это мне кажется. Очень может быть, что и так, и, наверно, она права; сейчас у меня такое настроение, что я могу думать даже о Дороти без отвращения.
— Понимаете, я вовсе не собирался на нее набрасываться, но вынести эти ее намеки тоже не мог. Особенно после наших двух встреч. Ну, я и вспылил, а когда вчера вы не пришли, я решил, что все кончено. Я подумал, что вы не хотите больше меня видеть, а сказать мне это в лицо стесняетесь.
— Но ведь все же было не так! — восклицает она.— Теперь вы понимаете, как может возникнуть недоразумение? Хорошо, что я придумала написать письмо, а то трудно даже представить себе, что было бы.
