Глава 2
I
В субботу утром я прихожу к магазину и вижу, что Генри стоит на тротуаре перед запертой дверью, а мистера ван Гуйтена нигде не видно.
— Мне кажется, он неважно чувствовал себя вчера, — говорит Генри, когда я спрашиваю его, что произошло. — Попал под дождь и, как видно, простудился.
— А есть кому за ним поухаживать?
— Нет, придется ему позаботиться о себе самому,— говорит Генри. — Он ведь бобылем живет. А прислуга приходит два-три раза в неделю.
Бедный старикан! Я знаю, как это бывает, когда у тебя простуда: так хочется, чтобы кто-то с тобой понянчился!
— Послушай, он же может окочуриться, — говорю я, — и никто даже знать не будет.
Генри чиркает спичкой, закуривает.
— Да, так вот оно и бывает, когда ты стар и один на всем белом свете.
Я не знаю, что на это сказать. Я не помню, чтобы мистеру ван Гуйтену случалось когда-нибудь заболеть. Он хоть и стар, но как-то трудно представить его себе больным или умирающим.
— Ну, так что нам теперь делать? Не можем же мы стоять здесь все утро. Скоро начнут появляться покупатели.
Генри кивает.
— Да, а я должен доставить покупателям на дом радиоприемники. — С минуту Генри молчит, задумавшись, потом говорит: — Я, пожалуй, поеду проведаю его, погляжу что и как.
— Поехать мне с тобой?
— А зачем? Я скоро вернусь. Нужно хотя бы доставить эти приемники; если ничего больше нельзя сделать. — Он направляется к «пикапу», который поставил накануне у себя дома в гараж.
— Что же, значит, магазин так и будет закрыт весь день?
— Прошлый раз, когда старику нездоровилось, был закрыт, — говорит Генри. — Некому было заниматься с покупателями.
— А теперь есть кому, — говорю я. — Послушай, Генри, скажи ему, что я управлюсь сам. Нельзя закрываться в субботу — это же самый хороший день. Подумай, сколько он на этом потеряет. Тридцать-сорок фунтов на одних только пластинках, пожалуй. — Генри лезет в «пикап», я хватаю его за руку. — Скажи ему, что мы управимся, Генри. Ты будешь показывать приемники, а я стану за прилавок и за кассу. А проверку приемников и починку отложишь на денек.
Генри выплевывает окурок и усаживается за баранку.
— Посмотрим, что он скажет.
Проходит полчаса, а Генри нет, и я все время как на иголках. Хожу взад-вперед перед магазином и думаю о том, что, верно, Генри не сумел растолковать все как надо мистеру ван Гуйтену и мне бы следовало поехать самому. У меня просто сердце разрывается при мысли о том, что магазин останется закрытым и столько покупателей уйдет несолоно хлебавши.
