– Когда веришь, все срабатывает.
– Тогда попроси личного счастья.
– Не могу, это не только от меня зависит.
– Ну, попроси хотя бы успокоения.
– Жаль, любовь даже неразделенную обидно терять. Это как единорога убить. А вдруг она больше никогда не повторится…
– Повторится, – уверенно сказал он, – только не скоро, есть один волшебный срок – семнадцать месяцев. За это время утихнет неоправдавшееся чувство. Ну, правда, это люди науки доказали. Да я и на себе проверил.
– Как?
– Когда спустя семнадцать месяцев вдруг отряхнулся от своих переживаний и обнаружил, что давно уже окунулся в новую жизнь, нашел новых друзей и сам стал не то чтобы мудрее, скорее многограннее, а главное сделал то, что, будучи глупым и счастливым, без конца откладывал бы на потом – успокоил неприкаянную душу Христиана. Значит, женщина, не принесшая мне счастья, все же сыграла в моей судьбе определенную роль. И я без иронии ей за это благодарен.
– Она тоже замужем?
– Теперь уже да.
– Неужели приглашала тебя на свадьбу?
Он грустно усмехнулся.
– Классика. Желая искупить вину, можно оказаться особенно жестоким. Но я эту свадьбу провел в самолете рейса Мюнхен – Будапешт. В тот день я, по крайней мере, был уверен, что не столкнусь там с ней.
– Зачем ей быть в твоём самолете?
– Она была стюардессой. С этого все и началось. Ревнивцев подчас называют тяжелыми людьми, это не всегда верно, бесконечно верные партнеры иногда нуждаются в ревнивцах, как в подлинных ценителях жанра. А Хельга не ревновала вовсе, она считала, что заявлять права на живого человека нечестно, и любые отношения, даже самые трогательные, это не более, чем союз двух свободных людей.
– По-моему, это разумно.
– Разумно. Да только разум – самый большой враг любящего сердца. Мной овладело то, что было сильнее здравого смысла. Когда она улетала, советовала мне не скучать и развлекаться, а я понимал, что такое же право она оставляет и за собой, поэтому делался просто одержимым, часами просиживал в одиночестве и злился, а потом учинял ей допросы и обыски. Самое отвратительное – я понимал, что веду себя как идиот, но упрямо продолжал. Нам обоим так и не хватило мудрости поставить себя на место друг друга, и однажды она от всего устала и вышла замуж за пилота. Теперь они гуляют вечерами по Парижу и Стамбулу и получают за это жалованье, а я удрал в Будапешт зализывать раны.
– Значит, мы оба умеем красиво проигрывать.
– Верно. Так что же можно попросить у радуги, поторопись, она бледнеет.
