— Вы когда-нибудь работали с деревом? — спросил продавец стройматериалов. Всем своим видом он выражал привычный скепсис. Коммонсток — летний поселок, и продавцу, должно быть, надоели посетители, являвшиеся к нему по выходным с планами веранд, мансард и пристроек, которые все равно никогда не воплотятся.
— У меня много времени, — сказал я. — Здесь живет мой отец.
Продавец стройматериалов хмыкнул.
— Какой у вас фундамент?
— Пока никакого.
— М-да, а какой будет?
Мне не приходило в голову, что понадобится фундамент. Заглянув еще раз в схему, я понял, что Роберт Э. Рейзенвебер построил свою обсерваторию на уже стоявшей у него во дворе бетонной плите — предположительно, это были остатки построек древней цивилизации, существовавшей когда-то в Эри, Пенсильвания.
— Очевидно, бетонный.
— Нужно, чтобы кто-то вам его залил. — Продавец написал «Джордж» и телефонный номер на обратной стороне своей визитной карточки. — Вы вообще откуда?
— Из Нью-Йорка.
— Ну и как вам там?
— Слишком много фонарей на улицах, — сказал я. — Ночью ни черта не видно.
— А-а, — продавец пожал плечами, его подозрения насчет ньюйоркцев полностью подтвердились. — Ладно, звоните Джорджу, если вам нужен бетон.
Я думал сделать фундамент десять на восемь футов, но Джордж сказал, что надо больше.
— Там даже кошке будет не развернуться.
Я попробовал объяснить, что мой план строительства обсерватории не предусматривает разворачивания кошек.
— Меньше чем двенадцать на двенадцать я делать не буду, — объявил Джордж, на том и порешили.
За день до его приезда мы с отцом взяли лопаты и отправились копать яму, подобно археологам, исследующим древний курган. Мне было приятно опять над чем-то работать. Яркое солнце висело прямо у нас над головами, в воздухе пахло чистой водой. Мы с отцом радостно хмыкали, с довольным видом поглядывая друг на друга. Джордж не сказал, какой глубины должен быть фундамент, так что мы прикинули сами. Когда яма стала глубиной по пояс, мы устало отложили лопаты и уселись лицом к лицу на холмике свеженасыпанной земли.
— Ты никогда не был трудным ребенком, — сказал отец. — Только очень замкнутым.
Я уперся ногой во что-то твердое.
— Это череп?
Отец оттер землю.
— Камень, — сказал он. — Ты был настолько погружен в себя, что мы волновались, все ли с тобой в порядке.
— Что за камень?
— Обычный камень. Потом ты вроде бы выровнялся, — он грустно смотрел на меня. — Слыхал, что Джули Эйсенман опять вышла замуж?
— А она уже была замужем?
