К счастью, жена спит.
Медсестра заходит проведать больную и видит меня.
— Что с вами? — спрашивает она.
— Такое и раньше случалось, — говорю. — Полежу немного, а там видно будет.
Медсестра приносит мне подушку и накрывает одеялом.
Заходят Эрик и Энид. Жена спит, я все еще на полу. Эрик стоит надо мной.
— Нам очень жаль, — шепчет он. — Мы уезжали за город, к родителям Энид, и узнали обо всем только сегодня.
— Господи, какой кошмар, как это внезапно, прямо гром среди ясного неба. — Энид подходит ближе к кровати жены. — У нее такое лицо, будто она ужасно сердится, даже брови нахмурены. Ей больно?
— Надо думать.
— Если мы можем чем-то помочь, дай знать, — говорит Эрик.
— Не могли бы вы выгулять собаку? — Я вытаскиваю из кармана ключи и протягиваю. — Она уже сутки сидит дома взаперти.
— Выгулять собаку… это мы можем, правда? — произносит Эрик, глядя на Энид.
— Мы наведаемся к вам утром, — говорит Энид.
— Ребята, пока вы не ушли… тут у нее в сумочке пузырек с перкоцетом… дайте две.
Ночью жена встает.
— Ты где? — спрашивает она.
— Прямо перед тобой.
Ее до того напичкали лекарствами, что в подробности она не вдается. Около шести утра жена открывает глаза и видит меня на полу.
— Опять спина?
— Ага.
— Рак покруче будет, — изрекает она и снова проваливается в сон.
Приходит уборщик со шваброй, и я буквально отдираю себя от пола. Пока стою, вроде ничего.
— Ты ходишь, будто у тебя кол в заднице, — замечает жена.
— Тебе чего-нибудь хочется? — я стараюсь быть внимательным к ней.
— Ага — поболей вместо меня, ладно?
Приходят несколько медработников проверить, не страдает ли пациентка от болей.
— Как вы себя чувствуете? Если по шкале в десять баллов? — спрашивает ее один.
— На пять, — отвечает жена.
— Это неправда, — возражаю я.
— В самом деле?
— Откуда вы знаете?
Приходит врач.
— А я вас помню, — говорит он при виде моей жены. — Мы с вами в одной школе учились.
Жена изображает подобие улыбки.
— Самая сообразительная во всем классе и вот, на тебе, — врач изучает историю болезни. — Рак яичников и вы… это чудовищно!
Жена сидит высоко в больничной койке; ее выворачивает в металлический лоток — ни дать ни взять ручная обезьянка, которую отравили. Рвет чем-то ярко-зеленым, прямо как в фильмах про инопланетян — эта жидкость вообще ни на что не похожа. Тед, ее начальник, смотрит как загипнотизированный.
В палату набилось полно народу — незнакомые мне люди, медперсонал, одноклассники жены, ее коллеги по ординатуре, парень, которому она пришила пальцы, какие-то родственники, которых я прежде и не встречал… Не понимаю, почему они не извинятся и не выйдут, почему не покинут палату? Все будто в первый раз видят, как человека рвет — уставились на мою жену, глаз не сводят.
