Она лежит на полу, на щеке у нее отпечатался узор резинового коврика.
— Тебе как, удобно? — спрашиваю я.
У нее удивленный взгляд — как будто только осознала, что лежит на полу.
— Помоги, — с трудом поднимается она.
Ее губы, сжатые в узкую полоску, побелели.
— Принеси мусорное ведро, пакет, градусник, тайленол и стакан воды.
— Тошнит?
— Так, на всякий случай, хочу быть готова, — говорит она.
Всегда-то мы готовы. Вечная угроза всевозможных неприятностей — именно это нас и связывает, мы просто помешаны на том, чтобы предупредить все и вся. У нас всегда наготове ракетницы и огнетушители, портативные рации, надувной плот, небольшой генератор, сотня батареек всевозможных форм и размеров, тысяча наличными, запас туалетной бумаги и питьевой воды, достаточный, чтобы продержаться полгода. Во время поездок мы всегда берем с собой в ручную кладь дымозащитные капюшоны, протеиновые батончики, таблетки для очистки воды и большую пачку шоколадных драже.
Жена сует электронный градусник под язык; циферки ползут вверх — каждая десятая градуса отмечается сигналом.
— Тридцать восемь и шесть, — объявляю результат.
— Неужели температура? — недоверчиво спрашивает она.
— Жаль, что между нами все так плохо.
— Не так уж и плохо, — возражает жена. — Не жди слишком многого, вот и не разочаруешься.
Мы пытаемся заснуть; ее бросает то в жар, то в холод, она что-то там бормочет насчет «показаний к операции на брюшной полости», насчет «защитной фиксации и симптомов отдачи». Я никак не могу понять, это она про себя или про NBA.
— Невероятно! — жена садится в кровати прямая как палка и тут же сгибается пополам, морщась от боли. — Что-то так и рвется изнутри. Прямо как в фильме про пришельцев — вот-вот исторгну из себя нечто, выплюну наружу.
Она замолкает, потом переводит дух.
— И тогда все прекратится. Господи, кто бы мог подумать, что это случится со мной, да еще в субботу вечером!
— Может, аппендицит?
— Я уже думала об этом, но что-то сомневаюсь. Не те симптомы. Ни отсутствия аппетита, ни диареи. Я в самом деле была голодная, когда ела ту пиццу.
— Может, яичник? У женщин ведь много яичников?
— У женщин всего два яичника, — поправляет она. — Я уже думала — возможно, это синдром Миттельшмерца.
— Миттельшмерца?
— Отделение яйцеклетки, середина цикла.
В пять утра у нее уже тридцать девять и четыре. Она то обливается потом, то дрожит.
— Может, отвезти тебя домой, в город? Или до ближайшей больницы?
— Пожалуй, лучше так, чем на скорой. Подумать только: врач, доставленный на скорой, да еще с кислородной маской!
