Я внезапно вспомнил этот момент, такой мимолётный, но сильный и по телу прошла волна томления.
Тут Элспет резко повернулась ко мне лицом: её глаза горели, а лицо озаряла совсем безумная улыбка.
— Мне нужно с вами поговорит, Гарольд — уверенно заявила она.
— Ну… конечно же… Элспет, о чём угодно — не без удивления проговорил я.
Она подошла ко мне вплотную, учащенно дыша обжиающим дыханием, от чегоя просто содрогался. Мне было холодно (!) и тело била просто неистовая дрожь.
Элспет приблизилась ещё, теперь её глаза точно смотрели в мои. О, этот пронизывающий взгляд. Он пробивался в мои дебри мёртвого мозга, ломая все припятствия на своём пути.
— Гарольд, вам холодно?
Мои зубы клацнули, но всё же я ответил:
— Думаю, это больше от страха, чем от холодного воздуха.
Она приблизилась к моему уху и шепнула:
— Но чего же вы боитесь?
— Я… я… может… не знаю.
Мои мысли метались, натыкаясь на друг друга, поэтому ничего вразумительного я не мог сказать, она же в свою очередь давила на меня:
— Темноты?
— Да… нет. Не темноты — мой ответ был обсурдным, ведь я жил в темноте.
— Тогда чего же? — вновь зашептала она, тем временем моя рука вновь тянулась к её груди.
— Я же сказал, что не знаю — прорычал я, борясь с собой. Моя рука сжалась в воздухе до боли.
А в мёртвом теле бурлила кровь! Мысль об этом на столько поразила меня, что я прям таки и забыл о своём возбуждении, убрав руку.
Элспет это не понравилось, и она притиснулась ко мне, жарко шепча:
— Ответь мне, Гарольд, ответь… — это было почти молением.
— Я боюсь… — начал было я, но тут же оссёкся, поскольку понял чего боюсь.
— …смерти?
— Н-да… но не своей — торопливо поправил я себя.
— Ну, тогда чьей же? — Элспет уже не умоляла, а приказывала.
Между нами повисла тишина, казалось, в эти секунды весь мир затих в ожидании чего-то. Луна пробилась таки сквозь густые чёрные тучи, серебря снег своим безумием. Сад вдруг стал огромным и в тоже время он, словно, закрывал нас свои величием. Чудовищные, живые деревья тянули свои отвратительные кроваво-чёрные ветви ввысь, образовывая купол над нами. Снег мерцал миллионами бриллиантов и мерещились всё время какие-то тени.
Ночь ожила, созывая всех своих детей.
Перед таким величием преклонялся даже я.
А Элспет, пока я был в состоянии благоговения, взяла мою руку и положила себе на грудь, что вернуло меня в реальный мир. Низ живота тут же обдало кипятком, глаза мои налились кровью, мышцы напряглись, от чего я до боли сжал плоть Элспет. Она тихо вскрикнула, но даже и не подумала отойти от меня или хотя бы пошелохнуться.
