— Меня называют Нелли, — все твердила она.
До чего все это любопытно, скорее, не так любопытно, как загадочно! Почему вдруг сошлись воедино обстоятельства, которые толкнули мою жизнь именно в эту сторону? Что тут за тайна? За последние двадцать лет я всего лишь раз видел карлицу, и притом отвратительную — полураздетую, в каких-то лохмотьях, в красных и желтых чирьях, это было на ярмарке в Акапулько, куда мы с Рикардо Луисом попали совершенно случайно. Так почему же теперь, в один день, они напали на меня со всех сторон, точно гадюки?! Ведь день еще не закончился, когда появилась третья, самая грешная из трех лилипуток, — Хулиета. Я уже клялся тысячу раз, что затопчу, уничтожу эту гадину, где бы она мне ни встретилась! Да пусть их, этих извращенок, пусть делают что хотят, мне без разницы! Но зачем было лезть в мою жизнь и рушить то, что стоило таких усилий, такого упорства, такой деликатности и мастерства? (Я, само собой, имею в виду любовь.)
«И с твоими цветами в бокале...» — завершает песню Рауль. Браво! Прекрасно. Мы все, кто у пианино, не скупимся на аплодисменты. Я его поздравляю с успехом. Хавьер встает. Нет, правда, у Рауля очень красивый голос, без дураков, по-мужски проникновенный, и поет он с большим чувством, будто слова и звуки рождаются в самой глубине чистейшей души.
— Выпьем за Рауля и попросим спеть что-нибудь еще!
Настроение у всех в баре явно приподнятое. Сегодня пятница, и люди пьют легче, бездумнее, вот как эта старая плутня, которая непременно к кому-нибудь прилипнет — а вдруг да клюнет! Она-то пойдет с кем угодно... Завтра суббота, и ночь длится, отгоняя страхи. Уже почти нет свободных мест за столиками, и гарсоны (Хенаро терпеть не может этого слова, а я привык в Париже) снуют туда-сюда, в руках подносы, уставленные стаканами, рюмками, тарелками с солеными орешками и бутербродиками. Молодая женщина, блондинка, очень красивая, в золотистых шортах и белых сапожках, снимает серебристую шаль и целует в ухо темноволосого спутника в форменной рубашке цвета хаки с гербом US Army. (Вот козел!) Какой-то верзила — руки у него в татуировке — чокается со своей дамой. В баре чувствуется праздничный дух, точно налетевший откуда-то ветерок помогает наполнить эту ночь жизнью, долгожданным весельем. (А я выпил только одну рюмку.)
— Что-то здесь слишком много этих гребаных америкашек! — говорит усатый.
— Не забывай, что уже начало туристического сезона, мой дорогой Маркос.
