Та в ответ снова с готовностью тявкнула.
Впереди показалось лицо Егора — очевидно, мальчик повернулся и встал на колени на сидение. Он посмотрел на Тиффани, потом наГелю и миролюбиво проговорил:
— Да ладно тебе, не обижайся. Я же просто пошутил. Никто твою собаку не обидит. Если что, обращайся ко мне.
Эти слова понравились Геле гораздо больше, но она не отвечала — решила выдержать характер.
— Народ, что-то вы какие-то скучные! — вихрастый мальчишка тоже привстал над сидением. — Давайте знакомиться! Меня Денисом зовут, можно просто Ден.
— А я Егор, — белокурый парень пожал соседу руку.
— Я Даша, — сказала девочка с хвостиками.
— А я Лиза, — раздалось от окна.
— Арсений, — чуть не подавившись чипсами, проговорил обжора. — Можно просто Сеня.
Сидящий дальше всех смуглый мальчик оторвался от своей книги, вежливо привстал и назвался:
— Эмиль.
— А я Ангелина, Геля, — сказала победительница конкурса.
— Ну вот, теперь лучше! А то сидим тут все, скучные, как на уроке! — хмыкнул Денис и тут же переключился на другую тему:
— Егор, а что это у тебя? Мяч, что ли? А ну дай позырить! Клевый какой!
— А то! — Егор ловко подкинул мяч вверх, поймал, покрутил на пальце и легонько долбанул им соседа по лбу. — Знаешь, чей это мяч? Самого Бекхэма! Когда наши играли с англичанами, Бекхэм запулил его на трибуны, а мой брат поймал и забрал себе.
— Да ладно! — не поверил Денис и, выхватив из рук Егора мяч, принялся его разглядывать.
Гладя собачку по мордочке, Геля скучающе закатила глаза.
— Вот и мальчики, — демонстративно вздохнула она, — все о мячах да о футболе. Нет чтобы поговорить о чем-нибудь, что всем интересно.
— Легко! — с готовностью откликнулся Денис. — А хотите… Хотите я расскажу вам одну историю, которая случилась как раз в тех краях, куда мы сейчас едем?
— Хотим! Хотим! — сразу оживились все ребята.
— Только она очень страшная, — предупредил Денис.
— Нашел, кого пугать! — засмеялся Егор. — Мы все тут конкурс ужастиков выиграли, если ты вдруг забыл.
— Вообще-то, страх — это отрицательная эмоция, возникающая в результате реальной или воображаемой опасности, угрожающей жизни организма, личности, защищаемым ею ценностям, — произнес вдруг Эмиль, который, как оказалось, слегка картавил. Все удивленно поглядели на него, но он продолжал как ни в чем не бывало. — Я думаю, в нашем случае страх невозможен, поскольку нашей жизни сейчас ничто не угрожает. Если, конечно, исключить возможность дорожно-транспортного происшествия…
