Она не могла допустить, чтобы ее мужем стал человек, который ее совсем не любит. Не хотела быть ширмой для любовников и не собиралась выходить замуж лишь для того, чтобы герцог и мачеха имели возможность беспрепятственно заниматься любовью!
Грейсила чувствовала, она не сможет уснуть потому, что ей было известно, что они собираются делать.
Хотя их спальни находились не только на разных этажах, но и в противоположных концах здания, Грейсила знала, что образ женщины, крадущейся по темным коридорам в комнату любовника, не даст ей сомкнуть глаз.
— Я должна бежать! Я должна исчезнуть! — воскликнула девушка.
Трудность состояла в том, что бежать было некуда.
Никто из родных ее не примет, это ясно. Герцог — слишком важная особа, чтобы кто-то решился его обманывать.
Друзья отпадали по той же причине. Грейсила представила, как расстроятся и даже рассердятся девушки, которые должны были по обычаю сопровождать невесту. Их пригласила мачеха из самых знатных английских семей.
Грейсилу пробрала дрожь.
Их туалеты уже оплачены, цветы для букетов заказаны, а дорогие броши с причудливо переплетенными вензелями жениха и невесты и увенчанные золотыми коронками, доставлены в замок.
После официальной церемонии гостей ожидало угощение в огромном павильоне, где уже стояли новенькие столы и стулья и даже большие бочки с элем.
Что же теперь будет?!
Однако она не сомневалась, что поступает правильно.
Единственная причина, по которой свадьба не сможет состояться, — это побег. Значит, ей надо исчезнуть.
Не будет невесты — не заведется и свадебный механизм.
За обедом Грейсилу мучил только один вопрос: куда бежать?
Какая-то часть ее сознания воспринимала выражение лиц сидящих за столом: усмешку мачехи, неприятный блеск в глазах герцога, краем уха она слушала рассуждения отца о политической ситуации.
— Миледи, шампанского?
Нотки нетерпения в голосе дворецкого заставили ее собраться с мыслями. Оказывается, ей прислуживают, а она ничего не замечает.
И тут внезапно ее осенило: «Миллет!»
Миллета уволила мачеха за то, что он якобы не справлялся с обязанностями дворецкого.
Все уже давно воспринимали Миллета как члена семьи, и казалось невообразимым, что после тридцати лет безупречной службы его вдруг уволили.
Но мачеха предпочитала держать прислугу, которая была предана ей, а не графу.
Теперь Грейсила поняла, с какими обязанностями не справлялся Миллет. Прислуга всегда слишком много знает! И слишком много говорит. Те люди, которых мачеха наняла сама, не станут ее предавать.
