Чёрный квадрат вороны | страница 13

Сверлит до живого нерва

И насквозь самозабвенно.

«Я вижу – со дна океана…»

Я вижу – со дна океана

Из вечности, из запредела

Какая-то светится тайна —

Обломок небесного тела.

Сияет, как лампа шахтера,

Во тьме антрацитово-черной

Неведомой силою взора —

Нездешней, холодной, упорной.

Слепою тропой подсознанья

Иду, подчиняясь конвою,

Рифмованно-звучное зданье

Почти обтекла стороною,

Пленённая строгим теченьем,

Чугунным плетеньем решеток…

Как водится, непротивленьем

Мой дух и возвышен, и кроток.

И властно со дна океана,

Навеки отринув мирское,

Сигналит небесная тайна —

Ни мира, ни сна, ни покоя.

На рубеже века

Эти гетто машин,

припорошенных снегом, стоянки

На полмира простерлись,

над ними вполнеба луна.

Обезлюдело в мире,

иссякли наживки, приманки,

Перетерлись в труху

золотые его времена,

Нам оставив лишь остовы,

свалки, каркасы, огрызки…

Плоть живую отжав

до бесформенных пресных пластмасс.

И гася, будто свечи,

кресты свои и обелиски,

Все пустил под каток,

ничего не оставив от нас.

«Два контура моих…»

Два контура моих —

один в другом,

Гляжу на них

почти сторонним взглядом,

Два времени —

одно бежит бегом,

Другое – вот оно —

плетется рядом.

Одно рванется разом —

и привет.

Другое, вздрогнув,

ринется обратно.

Я вместе и мала,

и необъятна…

Двоится все —

и средних линий нет.

«Вершины обнажены…»

Вершины обнажены,

Подножья усохли, увяли.

Больничной полны тишины

Пустые осенние дали.

Наступишь —

И пустишь в распыл

Тьму листьев,

Заждавшихся тленья.

Неужто и ты

Заслужил

Не больше,

Чем эти растенья?

На стылом пороге зимы

Бесцветны они и убоги,

Такие же, впрочем,

Как мы,

На этом фатальном пороге.

«Не знать своих возможностей…»

Не знать своих возможностей —

так жить

Лишь Пушкин мог.

О Господа щедроты!

Так возноситься,

так порой любить,

Так забываться,

нет – куда там, что ты…

Но все ж на том

неведомом пути

Скитаться, ожидая,

и молиться…

Нести свой скарб не за спиной —

в горсти,

Оберегая и слова, и лица.

Неповторимость да

и тайну их,

Сама еще

не разобравшись в сути, —

Ты выношен уже,

мой главный стих,

И дышишь ли

к означенной минуте?

«Пишу на языке минут…»

Пишу на языке минут,

И жизни ритм – тахикардия.

Давно надтреснут мой уют,

И в каждой трещине стихия,

То вертикаль, то круговерть,

То круто наискось с подсечкой,

Жизнь примагничивает смерть,

Стоишь потерянной овечкой,

Надеясь, что тебя найдут —

Ведь за тобой одной в погоне.

Пишу, на языке минут,

Прилежно примостясь на склоне.

Пишу на языке любом,

Пишу восторг, пишу усталость,

Пишу, упершись в небо лбом,

Пишу, ах только бы писалось…

Перейти на страницу 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13