Это самое | страница 19



нам явленный, должно быть, для примера.
Единственный, Который Победил.
Хотя никто не знает, только Вера.
1981–1987

Север

1

Равноубыточными оказались тут
Господен промысел и промысел рыбачий:
и в избах опустевших, и тем паче
по берегу – не на одну версту,
где ладии, гниющие вверх дном,
и храм, откуда выперли Исуса,
напоминают о других ресурсах.
А стариков стращают Судным днем…

2

Там юность, зрелостью не став,
впадала в старость, как ручей в болото.
А гнев Господен в тех сомнительных местах
сидящего на кочке Лота
испепелял…
И я там был. Гулял.
Из чертова копытца
пил мертвую —
и всё никак не мог напиться…

3

Кто там – за окошком талым,
в опрокинутой ладье?..
Спать пойду. Отправлюсь даром
фильмы ужаса глядеть.
И буду, засыпая, охать.
А пробуждаясь, утверждать,
что может собственных Хичкоков
земля российская рождать.

4

Есть еще порох в пороховнице.
Только покудова не просох.
Рано. Ведь даже ворона в Ницце
еще не пробовала голосок.
Мокрые молоньи сушит Юпитер.
Вместо грома грохает бром.
Рано. Сыро. И полон Питер
холмогорских тучных ворон.
1987

Автопортрет в манере депрессионизма

Неповоротливей статуи конной,
словно в шубе на пляже, нелеп,
мрачен, словно страдалец иконный,
не орёл, не сокол, не лев —
некая помесь бескрылого с жвачным,
тень, ползучий дым без огня —
словно Девушкин и Башмачкин
совокупясь, породили меня.
1987

«Двери, как гробы, стоящие стоймя…»

Двери, как гробы, стоящие стоймя.
О, какой же некрофил их вырыл!
Если умирать или сходить с ума —
только это место я бы выбрал.
Что за трупоблуд надумал их лишить
умиротворения загробного!..
Если умирать… а если жить…
Я не знаю, я еще не пробовал…

Третий Рим

Северная Пальмира, по излюбленному выражению Фаддея Булгарина.

Достоевский

Константинополь должен принадлежать России.

Ламартин

Константинополь должен остаться в руках мусульман.

«Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока». Обращение Совета народных комиссаров от 20 ноября 1917 года

Не нужен мне берег турецкий.

М. Исаковский.
Петербург, да что вам в этом имени?
Ветер, камень да щепоть земли.
Не сиделось в Устюжне да Тихвине —
на болото черти понесли.
Чтобы тут, на вымышленном острове,
удержавшись чудом на плаву,
за тремя придуманными сестрами
как молитву повторять: – В Москву!..
А потом три постаревших грации
выйдут из нордических Афин
коридором третьей эмиграции
замуж в Турку, ту, в которой финн;
и въезжая с барственной развальцею
в сей освобожденный бельэтаж,
скажете: – Реченное сбывается!
И Константинополь будет наш!

«Счастливый, как нашед подкову…»