Панов не уклонялся от участия в подобных назидательных собеседованиях и со своей стороны тоже пытался повлиять на Горюнова в надежде укротить его длинный язык:
— Говорить в таком тоне о законе и государстве для работника правоохранительных органов просто недопустимо! И мы все-таки вычерпываем криминал, пусть даже решетом и дырявым ведерком. А если бы и того не было? Если бы закон и государство не функционировали вовсе? Представляешь, что бы тогда творилось? Перефразируя слова одного известного политического деятеля, скажу тебе так: другого государства и другого закона у властной элиты для нас нет. Придется жить в том государстве, какое есть, и исполнять существующие законы. Потому что беззаконие вреднее любого, даже самого безмозглого законодательства.
— Ладно, я не стану употреблять всуе святые для тебя слова: закон, государство, правопорядок, а спрошу просто и без затей: ты хочешь жить и работать в обстановке очумелого бестолковья или действовать свободно, в соответствии со своим желанием, разумением и совестью?
— Странный вопрос! Разумеется, я выберу второе, — пожал плечами Панов.
— Вот и я не хочу зависеть ни от чьего очумелого или обалделого мнения, — пытался поймать его на слове Горюнов.
— Я тоже устал от государственного бюрократического бедлама, — отчасти соглашался с другом Панов. — Но какова альтернатива? Прислуживать частному тугому кошельку ничуть не лучше.
— Нет, я сам хочу стать хозяином своей судьбы! Уверен, что смогу быть удачливым предпринимателем и многого в жизни добиться. Но только без больших денег нынче никуда не сунешься. Эх, с моей бы энергией да заиметь при том еще и начальный капитал! — этим надсадным стоном закончился их разговор, так как Панову надоело дальше толочь воду в ступе.
Заиметь начальный капитал! Легко сказать! А откуда? Честному, законопослушному гражданину, да еще и бюджетнику, денег взять неоткуда, а на неблаговидные дела они оба никогда не пойдут, Панов в этом был твердо уверен. Только старший товарищ, наставник Панова и постоянный поучатель Горюнова не разделял до конца эту его уверенность и иногда от чистого сердца советовал Глебу не поддаваться на завиральные подначивания опасного приятеля.
— Конечно, Горюнов — сыскарь от Бога, — объективно признавал профессиональные качества доморощенного диссидента долгожитель правоохранительных органов, — но помяни мое слово: втянет тебя Пригорюныч в неприятную историю.
Как в воду глядел ветеран… Но тогда Панов не прислушался к мнению старшего товарища. Может, оттого, что и сам любил пофилософствовать и единственный, кто не отказывался рассуждать вместе с ним на отвлеченные темы, был как раз Горюнов. Благо, особенности их профессии иной раз предоставляли время для неспешных рассуждений:
