- Здравствуй, - ответил он и прошел к столу. Он сел и зачем-то сложил руки на коленях («Как послушный школьник», - потом сказала ему Лена).
- Зачем ты пришел? - спросила она.
- Так. - Он не нашелся, что сказать.
- Тебя кто-то послал?
- Нет.
(«Послала судьба», - потом объяснила ему Лена).
- Куда ты ранен?
Он показал, притронувшись пальцами к повязкам. Язык у него не хотел ворочаться («Ты сидел как под уколом снотворного, которое еще только начало действовать», - потом оценила Лена его поведение).
- Давно? Где?
Он рассказал, жестами он бы этого сделать не смог.
- А у меня вот… - Лена осторожно потянула одеяло, опять показала забинтованные ступни, опять рассказала про бензин и все остальное, а он опять спросил:
- Больно? Тебе теперь не больно?
- Ах, нет! - с готовностью ответила она и огорченно добавила: - Но как же потом? Всю жизнь или в чулках, или сапогах?
Он не понял:
- Почему?
- Но ведь следы останутся же? Летом, в открытых туфлях…
- Глупости! - тут он не мог молчать. - Глупости. Во-первых, шрамы заживают. Ну в общем, становятся почти такими, как все тело. Во-вторых, подумаешь, следы от ожогов. Ведь не на лице же!
Она слушала его крайне внимательно, крайне заинтересованно: шрамы на ногах ее беспокоили. Она, наверное, не раз об этом думала.
- Ты так считаешь?
- Конечно, - с жаром подтвердил он.
- Ты - матадор.
Он снял руки с колен, упер их в бедра.
- Кто? Матадор? Почему?
- Матадор. Отвернись на минутку. Я хочу сесть. - Он слышал как она усаживалась. - Теперь можно. - Она устроилась полусидя, так что обе подушки были у нее за спиной, укуталась в одеяло и, чтобы оно не сползало, локтями поддерживала его, спрятав кулачки под подбородок. - Ты матадор. Танечка мне так сказала. Она тебя так назвала. Ну ладно. Мы даже еще не познакомились. Я…
Она рассказала ему, что в Свердловске работала в госпитале, что сначала было решила после войны стать врачом, но передумала, так как, хотя медицина и благородная специальность, ей всю жизнь видеть страдания будет не под силу, но что она пока не решила, кем же ей быть.
- Но не геодезистом. Это определенно. - Ее отец был геодезистом. - Не могу терпеть комаров, а геодезисты их кормят целое лето. И вообще слишком скитальческая жизнь. Хотя, конечно, они делают нужное дело. Отец так говорил перед экспедициями: «Смеряем еще кусочек земли».
«А немцы взрывают геодезические знаки. Подкладывают тол под бетон, в который влиты металлические отметки, - подумал Андрей. - А вышки, деревянные, высокие, сухие, как старые телеграфные столбы, вышки они жгут. Они не хотят, уходя, оставить нам даже того, что было просто смерено на земле, даже знаков отмеренного».
