Гильзы не видно. Гость забрал её с собой.
Тронув веки Роша, я с лёгким усилием сдвинул их вниз, опустил на стекленеющие глаза Больше ничем помочь не мог. Вряд ли мир содрогнётся, когда завтра утром станет известно о смерти газетчика.
Пора уходить.
Я припоминал, чего тут касался.
Ничего, почти. Лишь дверной ручки на входе. Я тщательно протёр её носовым платком.
Возвращался к машине, держась ближе к стенам домов.
Нелепого Роша было жалко.
Я скрипел зубами. И злился на себя. Нельзя позволять эмоциям брать верх. Но мальчишка..
Он там совсем один. Его тело станет вместилищем для интеллекта папы, экономического гения, выдающегося деятеля бизнеса.
Рош умер, никто не выручит Горанса-младшего, обречённого на заклание. Да и что Рош, какой с него спрос… Газетчик и при жизни был, если уж по совести… Ладно, хватит. Кто умер — тот умер.
А спрос только с живых.
Кто у нас живой?
Я у нас живой. Пока, во всяком случае. Такие мысли крутились в моей голове, когда я летел по ночным улицам к себе. В моём арсенале несколько пистолетов. Использую разные, в зависимости от конкретной ситуации.
Порой нет инструмента лучше «магнума». Настоящая, мужская вещь.
У «магнума» разрывные пули с мягкой свинцовой головкой, выстрел из него отбрасывает человека — словно удар мчащегося грузовика. Да и сам вид револьвера внушает уважение.
Я достал револьвер из оружейного сейфа, почистил и смазал.
Вставляя в барабан тяжёлые патроны, словно чувствовал смерть в каждом из них.
Похоже, и эту ночь я не буду спать. Но плату спросить не с кого.
Подготовка отняла больше времени, чем я рассчитывал. Некоторые меры я продумал уже по ходу.
Охранная система в особняке Леона Горанса быть для меня секретом перестала ещё в первый, столь памятный визит.
Поднимаясь по каменной лестнице вестибюля, среди пальм в кадках, я снял револьвер с предохранителя.
Из «магнума» стрелять не пришлось. Сигнализация была отключена. А вместе с ней и видеокамеры. Люди и собаки усыплены с помощью дротиков-шприцев, из специального, компактного ружья.
Не зря моя специализация на прежней работе — скрытое проникновение. Огромный дом, погружённый в сон, ослепший и оглохший, не заметил чужого.
Порой охватывало недоумение.
Зачем я здесь? Кто мне этот мальчишка— сынок миллиардера, наверняка избалованный? Я видел Роби только раз, спящим…
Вот и сейчас он спал, видно, под снотворным.
Я вынес его на плече И уложил на заднее сидение. Рот залеплять не стал.
Если Горанс обратится ко мне, с просьбой вернуть сына, как было недавно, — я возьмусь, конечно.
