— Ничего.
Забавный у парня пакет, огромный, весь белый, лишь в верхнем углу, почти у ручек, изображение двух скалящихся шахматных коней. Веселые такие лошадки, черные, с огненно-красными глазами…
Когда из перехода гуськом потянулись перемазанные в саже спасатели с носилками журналисты, растолкав немногочисленный омоновский заслон, рванулись к ним с микрофонами.
— Сколько жертв?
— Убитые есть? Сколько раненых в критическом? Довезете?..
Эмчаэсовцы в грязно-оранжевых робах хмуро и устало смотрели из-под потных челок и почерневших от копоти касок, молчали. Журналисты настаивали, напирали, тыкали объективами камер прямо в носилки, крупным планом выдавая в эфир перепуганные лица жертв. Кто-то из известных телекомментаторов уже нудно бубнил в микрофон о разгуле террора и призывал президента выполнить, наконец, свою обещанную угрозу.
Вдруг журналистская братия хищно метнулась в сторону появился пресс-секретарь мэрии. Этот уж молчать не будет. И точно, мягким баритоном зарокотал хорошо поставленный голос уверенного в себе и в «озвучиваемых» текстах человека:
— …семнадцать легкораненых, трое от госпитализации отказались, двое с ожогами средней тяжести и один в тяжелом, почти критическом состоянии. Жертв нет. Террористы рассчитывали запугать население нашего города.
Никто и не замечал, как с величайшими предосторожностями по залитым углекислотной пеной ступенькам осторожно передают с рук на руки страшный предмет. Спасателям пришлось взрезать оплывший восковыми каплями пластик прилавка. Бесформенный кусок когда-то красивой цветочной палатки, отдаленно напоминающий контуры человеческого тела, спешно грузили в реанимацию, когда кто-то из медиков расслышал сдавленный шепот.
— Тихо! — крикнул он. — Тихо. Он хочет что-то сказать.
Запекшиеся, почерневшие губы бессильно кривились, но из горла наружу рвался все тот же вопрос:
— Сколько погибших?
Пожилой медик потемнел лицом, едва не уронил носилки от неожиданности.
— Успокойтесь. Всё в порядке. Все живы. И вас сейчас в Ожоговый привезем. Там вас починят, не волнуйтесь…
— Хоро… шо, — неслышно шептал раненый, — что… хватило… на всех… у меня… всего… семь метров… Жал… ко… только… резерв… ис… черпан… в Отстойник… теперь.
— Да какой Отстойник! — спасатель подал носилки в нутро машины, на секунду наклонился к раненому, кивнул ему. — Бросьте вы эти мысли. Подлечим — будете как новенький! И не таких вытаскивали… Поехали, ребята!
