Клуб любителей фантастики, 2003 | страница 14

Во-первых, без своих пиявочек и их профилактического воздействия я через пару месяцев превратился бы в растение, отличающееся от лопуха и крапивы разве что неспособностью к фотосинтезу. Комплексное обследование показало, что я уже доигрался до полного привыкания по типу наркотической зависимости И куда ж мне теперь было деться?

А во-вторых, они собрали солидный консилиум и поставили мне диагноз: «Маниакально-депрессивный психоз на почве развившейся вялотекущей шизофрении. Особое примечание: склонен к несанкционированному лечению людей без гарантированного результата с использованием клинически не апробированного материала». В общем, вздумай я заартачиться, только начни права качать, и уже на вполне законных основаниях загремел бы в «палату № 6». А так эта грозная бумажка лежит в сейфе у Виссарионыча без движения вместе с рукописью, которую вы читаете и которую я имел возможность написать в свободное от работы (или лечения?) время.

Вот так, и не осуждайте меня за то, что я столь быстро и легко примирился с нынешней участью. Мне здесь и впрямь хорошо: кормят, поят, дают работать, пиявочек-подружек строго по мере надобности к голове допускают. Грех жаловаться. Да и куда? Если сам городской голова Никодим Поросеночкин раз в неделю у главврача процедуры проходит всякие, в том числе и пиявочные.

Так что, будете в Мышуйске, заходите.

Интересно, для кого я последнюю фразу написал? Давно же и всем известно, что из Мышуйска ни одна собака не выйдет, ни один голубь почтовый не улетит. Ох, не иначе мозги опять отказывают. Пора мне у Клементия Виссарионыча очередной сеансик пиявкотерапии выклянчивать.

На том разрешите откланяться. Здоровья всем и ума побольше.

Искренне ваш

Зосипатор Знахарев.

На некоторое время в кабинете главврача повисла гнетущая тишина, и сделалось слышно, как злая осенняя муха с безнадежным жужжанием бьется головой о стекло. Форточка была распахнута настежь, но муха-дура ее не видела. Корреспонденту «Мышуйской правды» отчего то стало жаль несчастное насекомое, и он чуть было не вскочил мухе на помощь. Но Клементий Виссарионович поднялся первым и нарушил молчание.

— Вот вы и познакомились с этим удивительным документом, дорогой товарищ, — проговорил он, аккуратно собирая в стопочку пожелтевшие листы рукописи Знахарева и направляясь к сейфу. — С собою дать не могу.

— Понятно, понятно, — кивнул корреспондент. — Да и к чему они мне? Вы же все от начала до конца вслух прочли, а у меня диктофончик включен.