Левая сторона Волги — Борисоглебская — в тумане. Правая, Романовская, освещена солнцем. Сизая туча зависла над рекой. Но туча небольшая, она скоро уйдет.
Двое — женщина и мужчина — бегут дворами и уступчатыми лесенками вниз, к реке. Осень, листва, золотые пустотинки… И сладковатый запах прели: словно разломили гигантскую раковину, раскрылись створки перламутровой гнили, и порхнул из створок пьянящий, порочный, но и нежно ласкающий, миазматический дух.
Вдруг откуда-то сбоку истошный крик:
— Убё-ё-о-гли!
Слабое «ё-о-о-о» сносит эхом к воде.
Женщина и мужчина меняют направление движения. Не взбираясь на ближайшую из лесенок, они прямо с обрыва по кочкам, по траве кубарем скатываются к воде.
Суетясь, ищут лодку. Лодки нет.
Вдруг из-за длинного высокого причала выскакивает дюралька с навесным мотором. Ручку допотопного мотора с надписью «Вихрь» держит человек в армейском ватнике. Человек улыбается в редкую — по моде последних лет наполовину выщипанную — бородку.
Лодка утыкается носом в песок. Туча сползает на юг. Выходит солнце. В бороде у лодочника вспыхивает с десяток солнечных капель.
Человек в лодке — Трифон. Трифон Петрович Усынин, известный романовский ученый, доктор наук.
Трифон щурится на солнце и еще с лодки кричит:
— Так и нырнул бы! Прямо в одежде! Да уж ладно… Ну хоть бороду побрызгаю. — Он с наслаждением набирает алюминиевым черпачком воду, льет ее, брызгаясь, себе на голову.
— У-фф! Залезайте, поехали!
Женщина взбирается первой.
— Ой, я, кажется, подол намочила. Видели, Трифон Петрович, как они за нами кинулись? А это наш новый сотрудник: его зовут…
— Знаю, знаю!
Через пять минут на другой стороне Волги, загнав моторку меж двух таких же дюралек, Трифон говорит:
— Ты, птенчик, валяй к зондам. Валяй, валяй с миром… А мы на метеостанцию. По дороге и потолкуем. А ты, Женчик, на станцию потом возвращайся, перекусим.
Женчик-птенчик согласно кивает.
Двое мужчин направляются к метеостанции.
Станция — полузаброшенный пионерский лагерь. Всего-то — двухэтажный корпус и три-четыре развалившиеся беседки по краям. Постройки стоят на окраине города, в глухом, удаленном от шума и гама месте. Обсажены кряжистыми ивами. Заросли бурьяна — по самые окна.
