Это разочаровало, а потом рассмешило. Я-то уж было представил Рыжего агентом ФСБ или даже организации похуже. А он всего-навсего…
— Так ты не за мной в экспрессе… Ну в поезде — не за мной следил?
— Очень надо.
Тут — осенило:
— Так я тебе, пожалуй, помогу эфиром разжиться. Только — услуга за услугу. Идем в гостиницу, там скажу!
В гостиничном номере я, не говоря ни слова, вколол Рыжему (он опять нацепил парик) в лацкан пиджака работающий жучок-маячок и показал ему небольшой экран-телефон со спецсигналом.
— Скажи что-нибудь, — предложил я ласково и отошел с телефоном в сторону.
— Да идите вы…
Тут же на экране спецмобильника отразился нехитрый текст, секунду спустя проклюнулся и звук.
— Ого! — заинтересовался Рыжий. — Это что ж? Можно кому-то нужному такую штуковину впендювить?
— А то. Вот тебе второй жучок-маячок. Впендюривай кому хочешь, но только из «Ромэфира».
— Уж я знаю кому!
— Значит, договорились? Ты тут в Романове и за мной приглядишь, и других послушаешь. Только ты жучок ни на минуту не выключай. Мало ли чего. А за это для твоей фирмы… Как она, кстати, называется?
— «Мив эфива»! — исполненным величия жестом представил фирму Рыжий.
— А за это ровно через две недели обещаю достать для твоей фирмы баллончик с новейшим средством: с парфюмерным эфиром. Идет? — честно и дружелюбно глянул я в глаза Рыжему.
То, что я в глазах его увидел, не воодушевило.
Ему, как и мне смертельно надоела и московская, и романовская жизнь.
Он, как и я, хотел сменить обстановку, «сбросить» тему, обмахнуть с кончиков губ пыльцу примелькавшихся персонажей, отшвырнуть привычные способы шпионско-промышленной обработки жизни!
— Идет, — после паузы ответил Рыжий.
И тогда я вколол другой жучок-маячок себе в трусы. А Рыжему еще раз бегло объяснил, как Саввиной спецтехникой пользоваться.
Рыжий ушел, пообещав пробыть в Романове ровно две недели.
Забегая вперед, скажу: Рыжий оказался толковым малым. И агентом — хоть в МОССАД!..
Но жучки-маячки решили только полдела. Оставалось мое собственное нутро, с которым в непривычной обстановке справиться я никак не мог.
Идя в «Ромэфир», я еще раз объяснил самому себе, кто я есть и зачем здесь обретаюсь.
Получалось нескладно: приехал в Царево-Романов, чтобы начать самостоятельную работу, изменить житье-бытье. А сам только и делаю, что цепляюсь за старое, приукрашиваю жизнь и ее заглаживаю. Хотел бунта, а пекусь лишь о том, чтобы не загреметь в полицию. Даже не смог горделиво соврать Тыртышному про Болотную площадь: мол, я там был, мед-пиво пил, по усам текло и все такое прочее…
