Но больше всего Женни и Карл волновались за своих дочерей. Почти все мужчины, посещавшие дом Маркса в любое время суток, были беженцами. Детям не оставалось места ни для игр, ни для отдыха — в переполненных комнатах клубился дым сигар и трубок, шли нескончаемые и порой весьма бурные разговоры о революции. Эдгар в подобной атмосфере чувствовал себя как рыба в воде. Он буквально смаковал любые пьяные выходки или непристойности и знал, к радости Маркса, уйму революционных песен, которым научили его старшие товарищи. Однако оба, и Карл, и Женни, знали: для их дочерей единственным спасением от бедности будет нормальная жизнь и буржуазное воспитание в среде добропорядочных девиц и молодых женщин. И несмотря на искреннюю преданность революции, ни Маркс, ни Женни не хотели бы видеть спутниками жизни своих дочерей кого-то из тех, кто когда-либо поднимался в их квартиру по узенькой лестнице дома на Дин-стрит. Это были люди, чьи головы полнились радикальными идеями — но желудки всегда были пусты.
Женни проклинала судьбу, осудившую ее детей на жизнь в страшной нищете жалкой квартирки, обставленной чужой поломанной мебелью. Но как бы ни было отвратительно их жилище, еще больше она боялась пропустить один из платежей — и оказаться со всеми детьми на улице. Скудные сбережения хоть как-то поддерживали их, но таяли слишком быстро, и чаще всего Марксы полностью зависели от доброты и бескорыстной помощи своих друзей либо от милости и добросердечия домовладельца.
Маркс уверял жену, что все эти страдания будут длиться недолго. Как только будет опубликована его первая книга, мир немедленно воздаст сторицей за все их лишения. В припадке оптимизма в апреле 1851 года Маркс говорит своему ближайшему другу и соратнику Фридриху Энгельсу: «Я уже так далеко продвинулся, что недель через пять покончу со всей экономической дрянью…»[4]
На самом деле он будет писать «Капитал» еще целых 16 лет, а когда труд выйдет, его почти никто не заметит и уж тем более — не воодушевится на революционную борьбу.
Между тем семья Маркса пожертвовала ради этой книги всем. Женни похоронила четверых из семи своих детей; три ее выжившие дочери были лишены нормального детства и девичества: некогда прекрасное лицо обезобразили болезни и постоянные страдания; в довершение ко всему ей довелось страдать и из-за измены мужа, которому родила сына другая женщина. К счастью, она не дожила до самых трагических событий жизни своих детей — две ее дочери покончили жизнь самоубийством.
