— А дальше что? — неуверенно спросила Каджри.
Она ничего не поняла.
— Если ты хоть немного любишь меня, Каджри, то пойдешь со мной к Пьяри. Она больна, но меня она спасла от болезни. Она вовсе не плохая. Пойми это. У тебя ноги не отсохнут, или ты боишься, что с ног осыплется краска? Я прикажу Пьяри втереть новую[32]. Ну, пойдешь?
Каджри ответила не сразу. Сначала она спросила:
— Она согласится на это? Неужели она так покорна?
— Согласится. А заупрямится — я завтра же брошу ее!
— Тогда пойду, — решительно кивнула головой Каджри. — Если она подчиняется тебе с первого слова, то я сделаю, как ты велишь, даже с полслова. Приказывай! Но не обращайся со мной, как с женщиной из большого дома, я не стану кривить душой. Я свободна и отдаю свое сердце, кому хочу. Я — натни. Настоящая натни! Дочь и внучка натни!
Я заключил ее в свои объятия. Никогда не казалась она мне такой прекрасной.
— Слушай, Каджри, есть еще одно дело.
— Какое?
— У Пьяри дорогие наряды, она моется с мылом. Втирает жасминное масло. Носит золотые украшения. Аты что наденешь? Может, тебе станет неловко в ее присутствии?
— Мне? Никогда! Что она могла заработать, то и я смогу! Просто ее покупатель пришел раньше. Вот если бы все, что на ней, купил ты, забыв обо мне, тогда я на твоих глазах вонзила бы кинжал ей в грудь и напилась ее крови!
— Ведьма! — закричал я, испугавшись.
Но мы оба расхохотались. Каджри спросила, видел ли я живую ведьму. Однажды она слышала, как смеялась женщина, сидя верхом на джаракхе[33]. Каджри сразу поняла, что это джаракх. Но в их доме остановился святой отшельник-аскет, и поэтому все обошлось.
Она еще долго рассказывала про всякие чудеса, пока сон не сморил ее.
Каджри крепко спала, а я лежал рядом с ней и думал, думал.
Сукхрам продолжал свой рассказ:
— …Утром меня разбудила Каджри. Солнце уже начинало припекать.
Я сходил на озеро, искупался, а потом, обвязавшись полотенцем, вернулся к шатру. Я повесил сушить дхоти, а сам уселся на траву и закурил.
Ко мне подошла старая Рамо. У нее уже давно болел внук.
— Ну, как твой больной? — спросил я старуху.
— Ему не выжить, у него ветряная оспа и малярия. Всю ночь я жгла огонь, но он все равно бредит.
— Лекарю его показывала?
— Водила. Он дал лекарство, не помогло. Вчера был саяна-колдун, читал заклинания, оставил амулет. Я надела его на мальчика.
— Я же говорила ей, — из соседнего шатра показалась Рупо, — натри ребенка пеплом из костра того святого, что сидит под деревом кхирни. Она не слушает.
