Яков бросил пачку брату. Тот закурил одну, затянулся и скривился.
– Как сухая солома. – И Матвей закурил свой «кемел». – Кофе без кофеина, сигареты без никотина… Телку резиновую еще себе найди.
Официантка, поставив им на стол пепельницу, исчезла. Она уже выслушала нотации за то, что долго не обращала на них внимания и тянула с меню. Брат хотел было крикнуть снова.
– Спокойно, она придет.
Матвей кивнул. Неторопливость сервиса вынуждала его сосуды сужаться, слизистые – пересыхать, а надпочечники – брызгать адреналином. А это, в свою очередь, приводило к увеличению количества лейкоцитов в крови и неизвестно к чему вело общий гомеостаз организма. Матвей понимал это и попытался овладеть собой.
Волна раздражения спала, и Матвею захотелось двух вещей: съесть чего-нибудь острого и трахнуть кого-нибудь твердого. Какую-нибудь твердую.
– Есть новая информация.
– Какая информация?
– О проекте.
– О том секретном проекте, о котором нельзя говорить?
– Тихо, не говори ничего. Да, о нем. Не говори никому о нем. И не пиши. Ни в и-мейлах. Ни по телефону. Категорически. Поэтому мы встретились. Они контактировали со мной и сделали предложение.
– У меня на это нет времени. И вообще.
– Не говори ничего! Не хочу ничего слышать! – Матвей хлопнул рукой по столу.
Яков бровью не повел.
– Говори.
– Им нужна симфония.
– Хорошо. Им нужна симфония. Что дальше?
– Симфония к открытию Евро две тысячи двенадцать. Но ни слова.
– Это великие темные отцы?
– Молчи! Это бабло. Это большое темное бабло.
– Большое темное апокалиптическое бабло.
– Это ради будущего.
– О каком будущем речь? В две тысячи двенадцатом конец света.
– Кто тебе это сказал? Твоя Майя?
– Зайди в Интернет, там об этом все говорят.
Брат забычковал сигарету и подкурил еще одну.
– Где эту дуру носит? Официантка! Маша!
Подбежала официантка.
– Пепельницу принеси.
Официантка потопала за чистой. Матвей испепелил ей спину взглядом.
– А ну назад.
Официантка замерла.
– Повернись, кому говорю… Это оставь. Принесешь чистую, тогда заберешь. Ты что, слепая? Я курю.
Официантка с полдороги вернулась и поставила пепельницу на место. Не прошло и ползатяжки, как она принесла чистую пепельницу, накрыла ей полную, протерла стол и поставила пепельницу перед братом.
Брат забычковал очередную сигарету и извлек из пачки новую. Закурил и откинулся в кресле. На лбу у него выступил пот. Брат ослабил узел галстука и расстегнул сразу две пуговицы сверху.
– Великие темные отцы хотят, чтобы эту симфонию писал ты.
