Вот мы уже и на окраине города. Магазины открыты. День сегодня базарный, и улицы наводнили фермеры из деревень с мешками за спиной. Они продают овощи, яйца, цыплят, сыр и молоко, а покупают нарядную одежду и другие предметы роскоши, которые может предложить город. Женщины в полосатых передниках и ярких шалях выделяются среди одетых в белое мужчин. Какой-то фермер в повозке размахивает кнутом. Автобус проезжает мимо, и все скрывается за облаком пыли. Мы едем мимо ресторана моего дяди Пинхаса, мимо мануфактуры дяди Сэмюэля, и я уже вижу маму и Ливи — они машут приближающемуся автобусу. Он останавливается на площади, дверь открывается, и мы бросаемся друг к другу в объятья. Мне не терпится рассказать обо всем, что я делала, а Ливи хочет рассказать о том, как она провела лето. Мама, не может вставить слово, и, пока мы усаживаемся и едем домой, ей остается только слушать.
Мне особенно запомнилось одно такое возвращение. Той осенью меня встретили двумя грандиозными новостями: дядя Михаэль выдвинут кандидатом в парламент от Либеральной партии, а мы переезжаем в новый дом.
Был 1938 год. У власти стояла антисемитская Крестьянская партия, так что жизнь евреев в городах и селах была далеко не спокойная. Несправедливости, притеснения, драки, избиения стали обычными явлениями. Либералы, стремившиеся заручиться голосами евреев, обещали бороться против антисемитизма и, в знак доброй воли, включили еврея, моего дядю Михаэля, в списки своих кандидатов. Выборы должны были состояться через пару месяцев, и все евреи надеялись на победу либералов. Я гордилась своим дядей.
Но вторая новость затмила его выдвижение. Мы переезжали. Отец наконец-то купил дом, о котором мы так долго мечтали: дом на Вокзальной улице, похожий на спичечный коробок, с плоской крышей. Кто мог подумать, что когда-нибудь мы сможем его купить!
В последующие дни мы не могли говорить ни о чем, кроме предстоящего переезда. В доме было пять комнат и мансарда, на которую мы с Ливи немедленно заявили свои права. Туда был отдельный вход: прямо от входной двери наверх вела винтовая лестница. Мне особенно понравилось, что нам не надо будет проходить через комнату родителей, чтобы попасть к себе. Их спальня будет в комнате с окнами во двор, центральная комната будет столовой, комната с окнами на улицу — гостиной. Мы собирались купить новую мебель и снова и снова прикидывали, как ее расставить. Наконец у нас будет место для пианино. «Папа, ты обещаешь купить пианино? Ты, правда, обещаешь?» Мы также собирались купить красивый диван и шкаф для книг и посуды — столяр обещал его сделать в точности, как на картинке, которую я видела в рекламном журнале. Планы были грандиозные.
