Володя Лысый, как оказалось, квартировал на последнем этаже и конечно же с бабой. Потасканной, конечно – но ничего еще. Слабости – были у всех свои и Лысый – был ходок по слабому полу.
Подельника – он принял обстоятельно, приказав своей марухе выметаться и сопроводив приказ солидной затрещиной. Устало выматерившись, она собрала какое-то свое тряпье и ушла. Володя – приглашающе выставил на стол бутылку вина.
– Нет – сказал Митяй
– Случилось чего?! – понял Володя, смотря своими желтоватыми, как у приблудного кобелька, наглыми глазами.
– Ты как тут – спокойно квартируешь?
– Не жалуюсь.
– А мне вот уже сутки вся одесская братва цинковый клифт оформляет – заорал Митяй, выпуская пар
Володя – он жил по принципу, чему быть, тому параллельно – покачал головой, достал откуда-то из ящика и поставил на стол бутылку черного стекла.
– Давай, выпьем…
Вино – толстую бутылку Негру де Пуркарь – быстро сосчитали глотками. В самый раз – и хмель не взял, и душу отпустило. Приняло…
– Слушай, брат… – жаловался Митяй – ну как так. Я же вор. Я же… никогда сукой не был, клянусь всем, чем хочешь. Матерью клянусь. А они меня…
– Беспредел попер… – лениво отвечал Володя – как только поляки в город зашли, так совсем житья не стало. Надо вместе собраться, да их из города вышибить. А мы все меж собой грыземся…
Проблема такая была, ее нельзя было не признавать. Польский уголовный мир – несмотря на то, что существовал в едином государстве с русским, практически никак не контактировал с русской криминальной средой, если не считать раздела сфер влияния. Было даже такое понятие – "польские воры" – на каторге они держались отдельно и помощью русских не пользовались. Если не считать террористов и рокошан – то есть мятежников – то поляки (а в основном не поляки, а евреи) относились к европейскому криминальному миру, специализировались на контрабанде, разбоях, налетах, были тесно связаны с польскими социалистами – партии, запрещенной и признанной подрывной. Никогда нельзя было сказать, что было больше в делах поляков – то ли уголовщины, то ли политики. И если раньше польская преступность ограничивалась лишь польскими регионами – то сейчас они вполне уверенно выходили на Одессу, через нее работали с востоком. Одесситы – одесские криминальные авторитеты – терпели поляков только по какому-то негласному соглашению, достигнутому с еврейским криминалитетом Варшавы. Иначе – была бы мясня[39]…
И только когда на лестнице зазвучали шаги – только тогда Митяй спохватился и все понял. Вскочил с места шатанул стол, сделав из него укрытие…
