И тут же на него навалилась слабость вперемешку с тошнотой. От вони горелого мяса нельзя было укрыться, а еще очень сильно пахло серой. Непроизвольно Макс зажал ладонью нос и рот, не в силах переносить подобные ароматы. Впечатление было такое, будто он попал в крематорий нацисткого концлагеря.
Но больше всего парня заботил вопрос: что же именно с ним случилось? Еще недавно он ощущал такую силу и могущество, что ему казалось будто стоит захотеть и весь мир падет к его ногам. Мысли очистились, проблемы ушли на задний план, но... невероятные ощущения быстро прошли, а сила, которая до сих пор теплилась в теле, утекала словно вода из дуршлага.
Вскоре Клык Эркалота окончательно перестал излучать свечение, и помещение окутало тьмой. Лишь впереди фиолетовой дымкой мерцала гигантская арка, откуда и повалили зубастые монстры. Ни факела, ни тем более фонарика у Сиркина под рукой не оказалось, а потому он пугливо начал озираться. Дороги назад, на поверхность он не помнил, да и вряд ли сумел бы сейчас отыскать правильно ту сторону, откуда они пришли. Зал был поистине огромный, а равномерно расположенные колоны только добавляли путаницы. Заблудиться в таком месте -- проще легкого, а потому студент жалобно позвал:
-- Геринг? Ты здесь? Ау-у...
Ответа не было. В голову пришла мысль, что единственный разумный проводник (хоть и несколько жуткий на вид) мог попросту не выжить в этой свалке. Но Макс сразу же нашел контраргумент. Как это не выжить? У него же и без того была дыра в полживота, откуда лентами свисали внутренности! С такими ранами не живут, но Геринг как-то справлялся...
"Быть может он без сознания, как в тот раз и ему необходимо время, чтобы прийти в себя?"
Среди искореженных тел, Сиркин начал выглядывать своего спутника. Глаза уже кое-как привыкли к мраку, но того света, что исходил от гигантской арки-портала катастрофически не хватало. Если бы не счастливая случайность, то отыскать Геринга в свалке трупов не получилось бы. Подойдя к нему, Макс осторожно опустился на колени и вгляделся в то, что осталось от "живого мертвеца". Правую руку начисто обглодали, откусив при этом все пальцы; левая пострадала меньше, но и она выглядела как незавершенный обед каннибала.
К горлу подкатил комок, но Сиркин пересилил себе, напомнив своему честолюбию, что он мужчина и должен быть сильным. Правда он об этом тут же позабыл, когда взгляд перескочил на лицо Геринга, которого... которого и вовсе не было! Ни кожи, ни левого глаза, ни носа, сплошная маска из мяса, откуда неповрежденным рубином смотрело лишь уцелевшее терминаторское око.
