— И — что?
— Да ничего! Ему моя прописка не понравилась, мне его «тэквондо» не понравилось!
— И ты не занимался вообще?
— Занимался. Но больше не пойду. Хватит. И не о чем говорить, мам!
— Ну, не о чем, так и не о чем… Кушать будешь? Я целый день, между прочим, этот дурацкий борщ варила…
— Почему дурацкий, по-моему, вполне нормальный борщ.
— А теперь он стал еще лучше, потому что там не одно жалкое ребрышко, а штук пять, не меньше!
— Да? Это интересно. Стоит, пожалуй, отведать.
Сын, явно оживившись, пошел руки мыть, а Рита — черпать поварешкой не успевшую остыть борщеподобную тюрю. И тут ее осенила другая догадка, относительно причин столь скорого разочарования сына в японском единоборстве.
— А что еще сказал тренер, сынок? — продолжила она пристрастный свой допрос, едва сын сел и потянулся за ложкой.
— Да ничего особенного…
— И все-таки?
Тут уж надо было либо врать, либо говорить правду. И Рита ничуть не сомневалась относительно выбора сына. Что, вообще-то, весьма удобно, хотя иногда бывали ситуации, когда хотелось, чтобы сын немножко соврал. Как, например, теперь. Поскольку ответ на заданный вопрос уже подсказала Рите сама логика жизни. Однако сын, уставившись в тарелку, но так и не дотянувшись до ложки, сказал правду.
— Он велел на следующую тренировку принести плату. У них там, кроме меня, еще двое не местных — из соседнего поселка приезжают. Они платят. В бухгалтерию. Все честно…
И тут сильнейший порыв ветра с грохотом распахнул входную дверь, а секунду спустя то же проделал и с балконной дверью. Само собой, полетели стекла, а кроме того, обрушился-таки несчастный почтовый ящик, забрякал, кувыркаясь по лестнице. Видимо, кто-то не затворил за собой дверь подъезда, наверняка эта блудливая окрестная молодежь!
И в подтверждение этой догадки послышалась снизу иступленная, бессильная в чем-либо помочь матерщина. Это сосед, сломавший возле подъезда лавочки, громко выражал сожаление по поводу того, что нельзя столь же непринужденно свернуть кое-кому цыплячьи шеи.
Беда, ох беда, будто мало других бед!..
Рита кинулась сперва балкон запереть — к счастью, из двух стекол одно каким-то чудом уцелело, и осколки второго оказались не в квартире, а на паркете балкона. Ромка кинулся в подъезд догонять почтовый ящик. Догнал, поймал, домой внес, потом запер дверь на засов.
И вышло так, что он во всем посчитал виноватым себя, ведь это он, придя домой, не запер за собой тотчас, а Рита — себя, ведь это она, впустив сына, отчего-то позабыла сделать сущий пустяк, из-за которого — такое несчастье.
