И только на следующий день весь стихийно образовавшийся «треугольник» был на уроках. Прочие же замерли от предвкушения — что сейчас буде-е-т!
Однако ничьи прогнозы ни в малейшей степени не оправдались. Едва Иван — угрюмый, взъерошенный, с густым фингалом под глазом — порог класса переступил, Фридрих сразу — навстречу. С американской улыбкой «на ширину плеч» и протянутой для пожатия рукой.
Чего Ванька не более зрителей и болельщиков ожидал, отчего, конечно, растерялся и руку ошарашенно пожал. Это ведь только в романах, чуть что, — «Я руки ему, подлецу, не подам!», а в жизни-то мало кто сумеет. И даже не оттого, что кишка тонка, а просто.
А Фрид громко, чтоб все слышали да еще больше изумлялись, хотя куда, казалось бы, еще:
— Ваня, милый Ваня, ну, что ж ты у нас такой-то?
Да еще и приобнять попытался другой рукой, но Елисеев нашел-таки в себе решимости от этой руки уклониться, что коварного новичка ничуть не обескуражило, конечно.
— Какой еще такой? — вопросом на вопрос хмуро ответствовал Иван.
— Впечатлительный слишком! Как, в натуре, тургеневская барышня.
— Слушай, пацан, я ведь не посмотрю, что ты такой накачанный, я, когда меня хорошо разозлят, могу…
— Верю, верю, Иван, прости меня, глупого, я ж к тебе конкретно от чистого сердца подошел, — враз посерьезнел Фрид, и все подумали, что вот сейчас впервые увидят истинное лицо этого неплохого, в сущности, человека.
— Ближе к делу, чего ты еще хочешь от меня? — уже, пожалуй, не столь непримиримо, ведь пожатая рука все же значит что-то.
— Я всего лишь хочу, чтобы ты не сердился, Ваня! Ни на меня, ни на свою Нинон. Ведь вы любите друг друга, уж я-то вижу, я в этом деле — поверьте на слово — эксперт! Нужно проще смотреть на жизнь, люди, и тогда все будет путем! Ну, что, собственно, позавчера или, точнее, вчера случилось? Да сущая фигня: просто немного перебрала девушка, осточертела ей враз обыденность, захотелось оторваться на полную, может, такой возможности не представится больше никогда. И я, как джентльмен, разумеется, не мог… Да поймите вы все — однообразие убивает любовь, собачья преданность убивает! А стрессы, хоть какие стрессы, разогревают кровь, вливают в нее адреналин. Ну, Ванек, все ништяк? Ты понял, что я тебе не враг, что я вообще никому не враг?
И совершенно сбитый с толку Иван позволил-таки себя приобнять этому змею. К тому ж ему в душе более всего хотелось, чтобы того сокрушающего всю его жизнь инцидента вообще не было, чтобы стерся он бесследно из памяти всех без исключения, однако это ж невозможно, а предлагаемый вариант, как ни крути, максимально соответствовал сокровенному чаянию разбитого Ваниного сердца.
