Мама вернулась в родной колхоз, сплошь состоящий из врагов народа, благодаря чему никто ее не попрекал происхождением, и решила жить по возможности весело. Война была далеко, никто из маминых родственников — опять же нет худа без добра — погибнуть на ней в принципе не мог, и даже младший братишка Леня, в отличие от многих мальчиков его возраста, на фронт попасть не мечтал, тем более не помышлял сбежать туда нелегально. Ну некому было привить парню настоящий советский патриотизм, поскольку с настоящим советским патриотизмом в их гигантском лесотундровом регионе со спецкомендатурой в славном городе Обдорске (Салехарде) было вообще неважно.
А веселье, этот непременный спутник молодости, оно ведь, как сорняк, — способно буйно произрастать даже в самых, казалось бы необорудованных для него условиях. Хотя, конечно, веселье веселью рознь. И взрослые солидные люди, озабоченные повсеместным насаждением культуры как формы более-менее цивилизованного веселья, в конечном счете озабочены не только сохранением и укреплением собственных уютных рабочих мест, но и собственной физической безопасностью. Проще говоря, движет взрослыми солидными людьми не столько сочувствие невеселой, лишенной продуктивного досуга молодежи, сколько отвращение к перспективе быть однажды ни за что ни про что зарезанными посреди улицы скучающим недорослем.
Но это — к слову. Потому что условия военного времени все-таки дисциплинировали юных советских крепостных получше, чем нынешние так называемые и всевозможные центры досуга. И все деревенское веселье той поры, жестко регламентированное помимо прочего драконовским трудовым законодательством, сводилось к всевозможным посиделкам, вечеркам, гулянкам вдоль единственной улицы по щиколотку в навозе или просто грязи, песнопениям под гармошку, балалайку и т. п. Хотя уже был изобретен патефон — и довольно давно, — однако имела его не каждая деревня…
Что же до дефицита мужского населения, то да, разумеется, он сказывался, но не так сильно, как принято думать. Особенно — ближе к концу военной бойни. Потому что, во-первых, оставленные на расплод мужики — по брони ли, по болезни ли — уже в полной мере осознали свою историко-демографическую миссию и наловчились в меру сил ей соответствовать; во-вторых, уже немало калек вернулось с полей войны, и каждый, если только у него, как говорится, «орало не оторвало», был переполнен решимостью незамедлительно приступить, образно говоря, к «возделыванию целинных и залежных земель»; а в-третьих, тут бы я, если никто не станет возражать, претендовал бы на исследовательский приоритет, мальчики в тот период взрослели фантастически быстро. Недокормыши войны, явно недобравшие в росте и весе, они, однако, были жилисты и крепки, закалены каторжным трудом так, что казалось, будто вся их материальная часть — есть энергия в чистом виде.
