Но Борис, двадцатидвухлетний крепкий парень, работал. И был уже тогда изрядным плотником, печником. Он-то, собственно, и содержал семью, потому что материна пенсия была минимально возможной.
Боря научил меня играть в шахматы, а также изрядно просветил по части интимных отношений человеков. Историй на эту тему, причем с полной деталировкой, он знал несметно. Хотя вряд ли его собственный опыт был существенным. Возможно, собственного опыта вообще не имелась, поскольку женили Борьку лет через пять на какой-то страхолюдине и та потом помыкала им всю жизнь.
В школе я продолжал добиваться заметных успехов. Правда, периодически приносил записанные в дневник замечания, но на учете в милиции мне так никогда и не довелось состоять… Это теперь, я слышал, почти всех ставят — очковтиратели, — а тогда постановка на учет равнялась в глазах общественного мнения заключению в детскую колонию.
Записи в дневнике, но нынешним временам, были совсем нестоящими. «Вертелся на уроке», «Разговаривал во время урока», и никогда не было ничего, типа: «Грубил учителю», «Отсутствовал без уважительной причины». Однако и за это я карался по всей строгости.
Относительной же безопасностью периода адаптации на новом месте я наслаждался совсем не долго — папины коллеги моментально смекнули, что жаловаться на меня отцу хотя и во всех отношениях удобно, однако, как правило, совершенно бесполезно. Отец либо попросту мгновенно забывал дискредитирующую меня информацию, либо относился к ней без должного понимания и очень редко доводил информацию до мамы, то есть до принятия соответствующих мер.
Поняв это, учителя стали вызывать в школу мать. А у меня, как на зло, то одно, то другое. Четверку по поведению схлопотал потому, что в виду школы нагло играл в «чику». Мало того, что продулся вчистую, так еще и попался завучу. Не зря говорится — «беда не ходит одна». Потом меня увлекла ловля птичек, в результате чего я значительно перебрал лимит по тройкам, прихватив еще и двоек, коих мне, по установленному мамой нормативу, вообще не причиталось.
Недешево мне обошлось голубеводство, а уж коллекционирование спичечных этикеток и подавно, потому что на территории нашего поселка можно было найти лишь две-три разновидности предметов коллекционирования, но если подходить к делу всерьез, то обойтись без поездок в кольцовский аэропорт абсолютно невозможно.
А увлечение филуменией у нас в школе было чем-то вроде эпидемической вспышки. Одни переболели быстро, другие сделались хрониками.
