И я, как тот великий внук, тоже «пошел в люди», отдался, так сказать, в ученье…
А изба-то новая такая холодная оказалась — ужас! Да еще у нас с дровами напряженка вышла — отцу, как учителю, всегда бесплатное топливо полагалось, а вдруг, когда уж холода начались, сказали — нет, у нас же поселок городского типа, а не сельского, сами покупайте.
И трата не бог весть какая, но известное дело, если надо срочно, то всегда что-нибудь не слава Богу…
К тем временам относится мой первый серьезный контакт с алкоголем, тогда как предыдущие контакты были робкими касаниями. Мама так спешила меня обогреть после школы, что напоила брагой допьяна. Я даже песни пел, а под конец облевался весь…
К счастью, маяться нам в той хижине пришлось лишь до Нового года. И следовательно, учиться мне в маленькой школке досталось только две первые четверти, и ничем мне она не запомнилась, разве только тем, что была там одна такая противная девка, которая сидела в классе позади меня и то и дело, прямо среди урока, лупила меня по башке толстой «Родной речью», потому что я, видите ли, очень вертелся и мешал ей упорно овладевать знаниями, а учительница эту тварь молчаливо или даже вслух поощряла.
И состоялся еще один переезд — освободились две комнаты в коммуналке двухэтажного деревянного сооружения — внешне точно такого же, какое было у нас в Карпунино, но внутри распланированного совершенно иначе и оштукатуренного, и с действующим «урыльником».
Новое обиталище встретило и потрясло меня совершенно неведомым до сих пор запахом — я же отсутствовал тогда, когда моя семья держала дома новорожденных телков, — но еще с коммунальной кухни тянуло керосиновым духом.
Впрочем, не могу утверждать, что данный «букет» мне категорически не понравился, как не могу утверждать и обратного. Помню только — ощущение некоей особой новизны. Некоей радикальной перемены в жизни…
Лишь много позже я понял, в чем состояла суть ощущения. Мы переставали быть деревенскими обитателями, и нам предстояло стать, нет, не горожанами, конечно, но обитателями особого промежуточного да к тому же коммунального мира. Мы и раньше могли бы начать дрейф в ту сторону, однако автономное житье покуда предоставляло нам льготу хранить излюбленный уклад. А тут — хочешь, не хочешь…
Тем не менее мои мама и бабушка так керосинкой и не обзавелись. Очевидно, она им была совершенно ненавистна. К тому же без нее можно было замечательно обходиться, потому что очаг в кухне имелся, и розетка у каждого обитателя была своя, и электричество не так уж дорого стоило, чтобы экономить его со всей свирепостью, то и дело приводящей к скандалам и даже дракам из-за освещения коридора и отхожего места.
