Отчетливо вижу этого человеческого, что ни говори, детеныша, голенького, окруженного плотным кольцом сидящих на корточках великовозрастных девах, некоторые из них не только молодые специалистки, но и комсомолки, вижу даже, как самая пытливая из них опасливо трогает холеным пальчиком сей чрезвычайно редкий для человеческой природы предмет…
К счастью, я не вижу, чтобы кто-то из присутствующих в этот момент гадливо хохотал, однако не исключаю, что отдельные прысканья в кулачок вполне могли быть, однако тут моя фантазия упирается в некий невидимый, но непреодолимый болевой барьер — хватит уже, хватит, и так — перебор…
Между тем мама упорно продолжала считать свои отношения с отцом досадной, но вполне устранимой случайностью. Насчет случайности возразить абсолютно нечего, а вот относительно легкой устранимости, то это — вряд ли…
Другими словами, как ни пошло это звучит, мать, несмотря ни на что, продолжала ждать уже упоминавшегося «принца». А я, родившись в эпоху действия памятного указа, запрещающего аборты, сам того не желая, нанес по ее любимой иллюзии очередной ощутимый удар.
Из-за чего, как я понимаю, мама помимо нормального материнского чувства испытывала ко мне и какое-то другое — не менее сильное. И то одно, то другое брало верх. Кроме того, мать почему-то сразу вбила себе в голову, что, если повседневно, не покладая рук, не поддаваясь, самое главное, душевной слабости, заниматься моим воспитанием, то я непременно вырасту таким ученым чудовищем, что содрогнется весь Советский Союз. Тем более что внешностью своей я, чем дальше, тем больше, напоминал отца.
Потом я не раз еще наблюдал подобное явление, когда выросшие в либеральных семьях дети вдруг, возглавив собственные семьи, делались жуткими деспотами. Хотя и обратное наблюдать тоже доводилось не раз, из чего я позволил себе сделать вывод: мало на свете людей, которые, обретя зрелость — что само по себе весьма и весьма относительно, — вполне довольны тем, как их воспитывали родители. И счастье, что не все, учтя действительные или мнимые ошибки родителей, впадают в противоположную крайность. Многим все же хватает здравого смысла избрать нечто среднее — интуитивно или осознанно.
Впрочем, сам-то я данный вывод, можно сказать, в своей личной практике совершенно не использовал, а сразу, как только представилась возможность, выразившаяся в рождении первой дочери, впал в крайность. И потом еще впадал не раз…
Конечно, я рос далеко не пай-мальчиком. Хотя вообще-то долгие годы смотрелся заморышем, а нормальный рост набрал только где-то к девятому классу.
