— Ну, что ж, с грозой, конечно, шутки плохи, хоть до кого доведись, располагайтесь, ребята, отдыхайте…
Жена быстренько подсуетилась, супу с мясом налила, второе — тоже с мясом, чаёк заварила, к нему — печенюшки. Ну, и поллитру, которую правоверные давеча не велели даже открывать. В общем, что в доме было — то и на стол. «Яичек, — шепчет, — ещё набью с салом, если не прохватит».
А гости скоромное не едят. Глаза, подмечаю, заблестели при виде мяса да выпивки, но — боятся.
— Нам бы, — тоскливо так пояснил один, — калачей да квасу.
— Чего нет, того нет, — отвечаю, — да вы не бойтесь, ребята, никто ведь не узнает.
— Бог всё видит… — вздыхают пернатые.
— А вот у меня в армии помкомвзвод был такой вредный, просто — сохрани и помилуй, но и то в положение входил. Делал скидку, если причина уважительная, — привожу подходящий случаю пример.
— Со стихией боролись, чуть не пропали, можно сказать… — подсказывает моя.
Подействовало, похоже. Вот что значит своевременный пример из жизни. Переглянулись гости со значением да и принялись восстанавливать силы. Притом бойко так! Выпили — опьянели с непривычки — псалмы давай петь. На то ж она и водка. Тоску нагнали — хоть вешайся.
— Других, что ли, песен не знаете, ребята?
Беру гитару:
— «Возвращаюся с работы, рашпиль ставлю у стены…»
А жена мне локтем — в бок. Да со всей силы. Я аж икнул.
— Ты чего?! Больно же! — Но сам уж сообразил: действительно, перебор, пожалуй. — Нет, лучше я вам стишок собственного сочинения прочту. И как бы — про вас:
Пролетали в небе ангелы —
пух роняли в колыбель.
Брали воду в тёплом Ганге ли,
во студёной Колыме ль.
Обращались в тучи-облаки
и порою по весне
приходили в странном облике
наяву или во сне.
И на ангельском наречии
речи страстные вели.
Но ответить было нечего
обитателю Земли.
Он — ни «бе» ни «ме» по-ангельски,
лишь по фене «бе» и «ме».
Он Вараввою Котангенсом
коронован в Бугульме.
Покивали вроде как понимающе-сочувственно, однако от комментариев воздержались. И я поостерёгся спрашивать.
— Неправильно живёшь, Африкан, — говорит вдруг один плюгавенький, — Бога забыл, грешишь много. Гореть тебе в геенне огненной!
Пугает то есть. В моём же доме. Ага. Ну, известное дело, выпивши. И у меня в мыслях нет, чтобы «в занозу лезть». Так только — для поддержания легкой мировоззренческой дискуссии.
— «Геенна, геенна»… Давно меня эта мысль занимает: «Почему все адовы муки, в сущности, — телесные муки. Тогда как душа — нематериальна. Что ей — геенна-то?»… Да и атеист я, вообще-то… Так что не по вашему, товарищ, департаменту прохожу…
