Конечно, это всё легко прогнозировалось, но старики отмахивались от собственных здравых прогнозов и очертя голову кидались в жуткий бездонный космос, как в омут — заколачивали окна старомодных земных жилищ, надеясь когда-нибудь вернуться ещё и понимая абсолютную несбыточность такой надежды…
Катерина с Леонидом и впрямь были ещё хоть куда, когда остались одни. Но оказалось, что ни ему, ни ей уже не хочется начинать новую жизнь. И очень хорошо, что эти их настроения так удачно совпали. Ведь если бы они не совпали, то кому-то одному было бы весьма неуютно в старой жизни. А так — ничего. Хотя, вероятно, тут и была самая первая, самая главная уступка впервые замаячившей на горизонте старости.
Стать няньками в своём ещё почти цветущем возрасте Катерина с Леонидом категорически отказались, чем, вероятно, отодвинули свой бесповоротный жизненный закат. Но и честолюбия, необходимого для самодостаточного бытования в иных мирах, не имелось.
Зато дети у себя там как-то со временем без помощи стариков преодолели всё, казавшееся непреодолимым — а куда б они делись — так что надобность в «эгоистичных» стариках однажды взяла и отпала. Как короста на пупке. То есть, выражаясь велеречиво, но банально, «прервалась нить, связующая поколения». Остались только редкие, чисто формальные электронные эпистолы, но перебраться поближе уже никто стариков всерьёз не зазывал.
Таким вот образом и застряли до скончания века Катерина с Леонидом в своей дыре. Жизнь доживать, друг за другом доглядывать, нехитрое, разваливающееся на глазах натуральное хозяйство из последних сил вести. Совсем бы его бросить, хозяйство это, да пенсионы-то у обоих больно маленькие — не шибко-то на них…
В глазах вселенского Содружества Земля уже давно не имела никакой реальной ценности. А по своей бедности и неустроенности была сущим бельмом в глазу у жизнерадостной Администрации. Планета находилась в стороне от больших и малых космических трасс, её снабжение и обслуживание получалось крайне убыточным, так что даже если бы кто-то наловчился решать все проблемы Земли безупречно, это вряд ли принесло бы данному гипотетическому чиновнику толику морального удовлетворения, а тем более славы.
Одно время Землю даже хотели снести. В смысле, перетащить поближе к Солнцу и сжечь в его термоядерной топке. Однако взбунтовалась вечно всем недовольная «общественность», сама живущая, между прочим, на самых комфортабельных планетах Содружества, но которой ведь только дай повод побузить. Эти неугомонные бунтари подняли такой вой по всем информационным каналам, что Земля не только на веки вечные осталась на своей заезженной орбите, но даже получила статус историко-ландшафтного заповедника. Правда, извечные проблемы неперспективных поселений всё равно никуда не делись. Бунтари ведь никогда ничего не доводят до конструктивного конца — не их это специальность.
