Взгляды их встретились. Ее глаза смотрели на него не сердито, а лишь укоряли. Все же в присутствии ее жениха подобный намек на поцелуй был по меньшей мере нетактичен.
«Да она, кажется, принимает шутку всерьез!», — подумал Аввакум, но ему стало неприятно от того, что вышло недоразумение. Он взглянул на жениха. Гарри преспокойно сидел и выкладывал на колене какие-то фигурки из своей цепочки. Он был так поглощен этим занятием, что, возможно, не заметил «пируэта» невесты; его бледное, чуть подпухшее лицо не выражало ничего — ни ревности, ни восторга.
«Видно, не высыпается», — подумал Аввакум.
— А сейчас мой жених покажет вам, что он умеет, — воскликнула Очаровательная Фея. Она была неутомима в этот вечер. — И вы увидите, какой он маг и чародей. Правда, Гарри? — обняв его за шею, она слегка прижалась грудью к его плечу и при этом мельком взглянула на Аввакума. — Правда, Гарри? — повторила она. — Ты ведь покажешь нам, что умеешь?
Она словно уговаривала капризного ребенка.
— Ну хорошо, хорошо, — сказал Гарри, устало вздохнув, и, освобождаясь от ее рук, посмотрел на Аввакума так, словно хотел сказать ему: «Не очень-то придирайся к ней, не стоит». Потом повернулся к невесте:
— Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Человечков!
Он пожал плечами.
А она подбежала к столу профессора и нажала кнопку звонка.
— Сегодня вечером мы вас покормим! — сказала она, глядя на Аввакума. В глазах ее искрились задорные огоньки. — Вы себе представить не можете, что увидите! Ничего-то вы не знаете!
— Учиться никогда не поздно, — смиренно сказал Аввакум.
В дверях снова появился бывший кок. Он был без фартука и важно выпячивал грудь в своем ветхом мундире времен Франца-Иосифа — без эполет, с оборванными галунами, но блестящими пуговицами, как бидно начищенными поваренной солью. Он стоял, вытянувшись по-военному, и не отрывал глаз от лица девушки.
— Боцман! — крикнула она ему и подбоченилась. — Ты еще не засвидетельствовал мне почтения!
— Приказывайте, ваше благородие! — рявкнул тот. Его мясистое лицо приняло внезапно суровое и даже свирепое выражение.
— Боцман, — сказала Очаровательная Фея и указала кивком на Аввакума. — Если я велю тебе привязать этого человека к главной мачте корабля, ты это сделаешь?
— Сделаю, ваше благородие! — твердо ответил «боцман». У него был вид человека, который привык держать свое слово и который знает, что говорит. Но, покосившись на Аввакума, он добавил потише: — Только не давайте мне такого приказа, ваше благородие, потому что их милость вышвырнет нас всех за борт, даю вам честное матросское слово.
