Кабина как-то странно задребезжала.
«Разваливается… Все!» — мельком отметило сознание.
И вдруг Маленький Рафаэль понял, что это — смех! Огромный, вездесущий, от которого сотрясается скорлупа самолета.
— И это ты? — спросил его густой сильный Голос, в котором прорывались шипение и свист ветра. Голос тоже шел отовсюду. — Капля ума, чью ауру я почти не вижу? Ты бесполезнее даже этих глупых облаков, что толкутся в небе. И ты, ничтожество, владел Марией?!
Маленький Рафаэль почувствовал: еще немного — и он сойдет с ума. От ужаса, непонимания происходящего. И все же какая-то здравомыслящая клеточка подсказала ему: надо отвечать. Пока будет продолжаться этот фантастический диалог то ли с небом, то ли с ветром, держащим в плену его самолет, до тех пор будет надежда на спасение. Пусть крошечная, микроскопическая — другой нет.
Он облизнул пересохшие губы, с трудом разлепляя рот, сказал:
— Она… она любила меня…
— Врешь! — гневно пророкотал Голос. — Не любила, не любит и уже никогда не будет любить. Смотри!
Бешено вращающиеся стены воронки на миг сомкнулись, самолет тряхнуло, заскрежетал металл, и крылья… исчезли. Их оторвали с такой же легкостью, с какой Рафаэль обрывал в детстве крылья бабочкам.
— Я не сделал Марии зла, — прохрипел он, понимая, что все равно обречен.
— Ты недостоин ее. Ты просто лишний, — прервал его Голос. — От тебя исходит столько страха, что я задыхаюсь в его зловонии. Ты уже не человек, ты — падаль.
— Кто ты? — Маленький Рафаэль заплакал. — Зачем я тебе понадобился? За что ты хочешь меня убить? И при чем здесь Мария? Таких, как она, тысячи. Десятки тысяч… Я уеду. Я немедленно уеду… Если она тебе нужна, бери ее… Только не убивай!
Неземной жуткий смех опять потряс обломок самолета.
— Вот цена твоих чувств, ничтожество… Когда-то ты рвался в небо, считал, что только полет дает ощущение счастья. Когда-то ты был человеком… Я дарю тебе сегодня настоящий полет. Лети, ничтожество!
Яростный глаз смерча сместился в сторону вместе с воронкой. Остались лишь суровая каменность тучи над головой, близкая земля и внезапная тишина.
В следующий миг фиолетовая громада тучи перемешалась, с плоскостью земли, замелькала перед глазами полумертвого от страха Рафаэля.
Обломок его самолета падал на прибрежные скалы.
— Отложите бежевое и вон то, с декольте, — сказала Мария продавцу. — Я пришлю за ними вечером.
Мария, как математик, давно открыла для себя аксиому: «Достоинство женщины прямо пропорционально ее покупательским возможностям».
