Козлов приоткрыл глаза и послал его по известному адресу.
— Какой оригинальный у вас напарник, — удивился зеленокожий, вновь глядя на Шалаева. — Разве он не понимает? Как же я могу сейчас куда-то пойти? Я же скован…
— Зубы не заговаривай. Отвечай чётко. Кто? Откуда? Цель визита? Имена сообщников? Зачем стены портил и сопротивление оказывал? Почему на русском говоришь?
— Ваш язык столь примитив… — зеленокожий осёкся, перехватив суровый взгляд Шалаева. — Прибывая на планету, мы обязаны знакомиться с особенностями местных наречий, культур, религий и прочих общественных штуковин.
— Не верю, но доказать обратное не могу. Дальше.
— Я с кислородной планеты, название которой ничего вам не скажет…
— Скажет-скажет. Мне рапорт ещё писать.
— Хорошо, я назову. Только вы не станете писать рапорт, потому что вас примут за сумасшедшего. Ведь зелёных человечков не бывает. — Он хамски ощерился. — Планета называется Редх'луннатр. Она вращается вокруг оранжевой звезды в шестидесяти трёх парсеках от Солнца.
— И сколько вас таких зелёных по Земле бродит?
— Один я.
— Как сюда попал? Только не трынди, что звездолёт потерпел крушение. Не поверю.
Зеленокожий подполз к стене и опёрся об неё спиной. Проговорил:
— Всё немного сложней. Вы же знакомы с таким учреждением как медвытрезвитель?
— Конечно. — Шалаев нахмурился. — Но при чём здесь это?
— Сейчас объясню. — Зеленокожий сложил передние лапы на коленях, копируя позу сержанта, и продолжил: — У нашей цивилизации тоже есть аналог вашего спиртного. Растение акдов. Мы употребляем его редко, в основном в лечебных целях. Ещё реже бывают случаи передозировки и опьянения. Это серьёзный проступок. Любого, уличенного в злоупотреблении, отправляют в подобие вашего вытрезвителя…
— Не понимаю, — нетерпеливо перебил Шалаев.
— Нас ссылают на отсталые планеты.
— Странное наказание.
— Это ещё не всё. Планету заблаговременно посещает специальная комиссия и готовит ребус. Загадку, которую надо решить, чтобы доказать: ты протрезвел и готов вернуться.
Шалаев нахмурился, силясь уловить логику. Всё-таки шёл уже третий час ночи, и «примитивный» мозг подтормаживал.
— Моим заданием было — восстановить первоначальный узор плитки в переходе метро, — объяснил зеленокожий.
— Не сходится, касатик, — покачал головой Шалаев. — Получается, ты запросто учишь язык и обычаи, но при этом не можешь сложить какую-то мозаику? Ерунда.
— С человеческой точки зрения, это абсурд, — кивнул зеленокожий. — Но тут дело вот в чём. Процесс нашего опьянения сильно отличается от вашего. Механизмы восприятия реальности меняются в обратной зависимости от сложности явления. То есть, чем сложней то или иное действие, тем проще нам его адекватно оценить и выполнить. А простые вещи приходится осмыслять долго. Это самое доступное объяснение, которое я могу дать. Там в симптоматике ещё много нюансов.
