Google Dick снова не включился. А кобыла Мэрилин, чтоб ей, взяла и хулигански подмигнула во второй раз.
Это ей, впрочем, шло. На верхних ступенях социальной лестницы ужимки напудренной кинозвезды казались бы лучами озаряющего жизнь солнца. Но в индивидуальном пространстве Кеши они превращались в оскорбительно жалящие иглы, напоминающие, что такой контент ему социально недоступен – или, вернее, доступен лишь в качестве мобилизующей дразнилки («вверх, слабак! наверху так всегда!»).
Кеша прокашлялся, мысленно наполнил себя позитивными вибрациями и повторил, старательно артикулируя:
– Okay penis, rise and shine!
На этот раз Google Dick услышал.
Щелкнуло, потом зажужжало, и Кеша почувствовал тепло в паху – его как бы приятно надували через трубочку. Затем он ощутил изменение гормонального фона (понятно, никаких инъекций – просто электрическая щекотка мозга). Мучительно-сладким огнем полыхнуло в сердце, и Мэрилин перестала казаться толстой унылой дурехой. Она была… Вполне даже ничего.
Мэрилин, конечно, нравилась Кеше – как солидный статусный объект. Но женщину он начинал в ней видеть только после запуска Google Dick. И то, если честно, с трудом.
– Can I kiss you? – спросил он.
Мэрилин молчала. Но Кеша знал, что в современном мире это не обязательно знак согласия.
– Can I kiss you? – повторил он.
Мэрилин ничего не ответила, только воркующе застонала. Но рубиновое сердце над ее головой все еще горело – а по закону это означало «Да». Если, конечно, партнерша не скажет «нет» после третьего запроса.
– Are you sure? – произнес Кеша, завершая юридически обязательную мантру.
Мэрилин, казалось, замерла в сомнении. Выглядело это так, словно Кеша своими повторяющимися вопросами накликал наконец беду, и она больше не уверена в том, что ее можно поцеловать – как не бывает в этом до конца уверена ни одна женщина, кроме секс-работниц, четко прописавших такую услугу в прейскуранте. Но сердце на фейстопе по-прежнему горело. Мэрилин хотела, чтобы он грубо и сильно взял ее молчаливую.
Сейчас, кисо, сейчас. Вот только ЛАВБУК загрузится…
В правой половине Кешиного поля зрения зажглась большая синяя «L». А под ней, уже красным, загорелись русские слова – «ЛАВБУК ИУВКЩЩЬ».
