Это было похоже на кадр из фильма ужасов. И чем дольше Кеша смотрел, тем сильнее хотелось отмотать фильм назад, туда, где он ничего еще не видел.
В древности выпускали такие консервы – в виде продолговатой коробочки со скругленными углами. Он много раз наблюдал их в фильмах. Открывали их специальным ключиком, как бы наматывая на него жестяную крышку, так что к концу процедуры она превращалась в блестящий рулон.
То, что он увидел перед собой, больше всего походило на такую банку консервов, уже открытую – и сардинница, надо сказать, была ужасного содержания.
В самом ее центре плавал мертвец.
Он был в грязном халате – стандартном, но до того старом, что его оранжевый цвет стал уже бледно-желтым. Под халатом виднелись стандартные же пластиковые памперсы со множеством отходящих от них трубок и шлангов – как на Кеше.
Но на лице мертвеца не было маски «LifeBEat».
Его рот с черно-желтыми кривыми зубами был открыт. К подбородку прилип комок темной слюны. Вместо серой полоски фейстопа на его лбу громоздилась какая-то черная электронная опухоль, утыканная вычислительными микромодулями и змеящаяся соединительными лентами – что-то похожее, подумалось Кеше, собирают технически одаренные дети на уроках удаленного труда, вот только не клеят потом себе на лоб.
Открытые глаза мертвеца до сих пор выражали брезгливую скуку. Ему было тошно жить и тошно умирать, понял Кеша. Мертвец был стар.
Потом Кеша начал замечать все остальное.
Во-первых, на груди старика висела табличка с крупной надписью:
READ ME
Ниже что-то было добавлено мелким почерком, но Кеша пока не стал читать.
Его поразило обилие Персональных Айтемов. Такое количество личных физических объектов было не просто нелегальным – оно было неудобным. Особенно жутким Кеше показался технического вида нож с коротким треугольным лезвием.
Усопшего окружало несколько сумок со множеством карманов и кармашков. Две были прикреплены к стенкам модуля, а остальные плавали в пространстве.
«Так вот обо что я колени бил, – меланхолично подумал Кеша. – А боялся, мембрану глючит…»
Маска жизнеобеспечения висела в пустоте рядом с лицом мертвеца, и на самой толстой из ее трубок запеклись неаппетитные следы пищи. Потом Кеша увидел плывшую в пространстве полоску фейстопа с торчащим из нее серебристым деревцем нежнейших веточек – и поразился эфемернейшим, тоньше волоса, электродам. Трудно было поверить, что такой же точно корень врос и в его собственный мозг тоже.
