— Не буду, дяденька! — испуганно прошептал Вовка, а про себя подумал: «Держи карман шире! Не сейчас, так позже сбегу!»
Он с трудом поднялся на ноги — раскалывалась голова, каждый вдох болезненным уколом отдавался в ушибленных ребрах.
— Топай впереди! — распорядился Жека. — И смотри, не балуй больше! — предупредил он Вовку. — А то Рябой тебя, в натуре, забьет! Он у нас контуженный на всю башку!
— Не буду, дяденьки, не буду! — плаксиво запричитал мальчишка. — Только не бейте больше!
— Не боись, — ухмыльнулся Жека, — че мы, звери? Вот вздернуть на березе пару партизан — это да, это мы могем! А об такую соплю руки пачкать неохота. Рябой, ты куды его вел?
— В комендатуру к Георгичу. После в интернат определим…
— Ты бы, Рябой, щас к Георгичу бы не совался в таком виде, — посоветовал Рябченко Жека. — У тебя же два выговора…
— Да вы и сами датые, — обиделся Рябченко.
— Мы-то чуть-чуть, греемся, — парировал патрульный, — а вот ты в последнее время постоянно «на кочерге». Лучше нос в комендатуру не суй — себе дороже будет!
— Ладно, уговорил, — махнул рукой Рябченко. — Пацана только сдайте, не фиг ему по улицам бродить.
— Иди уж, сделаем! Давай, пацан, топай!
Комендатура — бывшее здание районного отдела милиции, находилась почти в самом центре поселка. Возле крыльца стоял, лениво потягивая цигарку, хмурый мужик в форме «Шума».[4]
— О! Георгич, а мы до тебе! — обрадованно произнес Жека.
— А вы где сейчас быть должны! — накинулся на патрульных Георгич. — Я вам чё сёдни приказал?
— Георгич, мы по делу! — обиженно засопел Жека. — Рябой мальца поймал. Бродягу. Вот мы его и притараканили…
— На хрена мне этот побродяга сдался? Тащите его сразу в интернат! Да, кстати, где сам Рябченко? Опять «на кочерге»?
— Да не… Вроде нормальный он… — промямлил Жека, глядя в сторону. — Обход у него…
— Чё ты мне горбатого лепишь? — Георгич бросил окурок на землю и с ненавистью раздавил его каблуком сапога. — Обход у него… Нажрался небось, как свин… Ох и допрыгается он у меня. Да и вы тоже!
— А мы-то здесь при чем? — уязвленно заявил Жека.
— Ты мне тут зубы не заговаривай! Чё я, не чую, что ль? Перегарищем от вас тоже за версту несет! Вы вот это читали? — Георгич ткнул пальцем в большой плакат, висевший над входом в участок.
Надпись на плакате гласила: «Помни, что алкоголь не меньший твой враг, чем большевики!»
— Так греемся мы, Георгич! Холод собачий — даром что апрель на дворе!
— Достали вы меня, во как достали! — Главный полицай чиркнул себя большим пальцем по горлу. — Мне уже господин комендант давно на вид поставил, всю плешь из-за вас проел, алкаши несчастные!
