Это было серьёзное обвинение, от такого не отвертишься.
Фролов понимал, что, как сказали бы сейчас, он попал под чужие разборки, но поделать ничего не мог. Он оказался заложником ситуации, связанной со сменой руководства НКВД. Новая метла по-новому метет… Но был ли он сам такой уж невинной овечкой? Давно ли он лично проводил такие допросы?… Никто не был оправдан, все признавали вину и каялись в террористической деятельности. Суд вершился быстро и просто: «тройки» (и даже двойки: руководитель местного НКВД и прокурор) пропускали через свои руки сотни дел в день. Между арестом и смертным приговором проходило от нескольких дней до нескольких недель. Смертный приговор без апелляции исполнялся в течение нескольких дней.
В большинстве репрессивных операций в рамках «ликвидации шпионов и диверсантов», «ликвидации преступных элементов», «депортации семей врагов народа» и т. д. шансы рядовых обывателей увидеть у своего порога черный воронок часто зависели от случая и от плана по арестам, который спускали по разнарядке. Некоторым не везло лишь потому, что они жили в «неудачном месте» – живущих в приграничной полосе арестовывали гораздо чаще. Многое зависело и от подробностей биографии. Есть ли родственники за границей? Были ли среди предков иностранцы? Пускай они поселились в стране еще в допетровские времена… Опасно было и случайно оказаться однофамильцами намеченных к аресту. А если выполнить квоту все же не удавалось, Михаил Юрьевич Фролов всегда умел найти выход и выполнить «норму». К примеру, сгорела в районном центре лесопилка – пожар можно было использовать как предлог для того, чтобы арестовать всех, проживающих рядом с ним, как «соучастников».
Запрограммированный сверху, произвольно выбирающий категории политических врагов, террор самой своей природой порождал подобные «перегибы». Теперь же Фролов с сожалением вспоминал о своей власти и всесилии…»
Дверь в офисе отворилась, и на пороге возник Бобров.
– Всем привет! – не слишком радостно произнёс он.
– Привет, – поздоровались Римма и Нахрапов. – Как там Надежда?
– Плохо. У нее жар, – ответил Бобров. – «Скорая» ночью приезжала, утром приходил участковый, но ничего не установили. А человек на глазах тает.
– Чем мы можем помочь? – поинтересовался частный детектив.
– Не знаю. И родители ее не знают… Будем ждать улучшения, а там… – Бобров неопределённо махнул рукой.
– Может, к бабке её свозить? – спросила Римма Эдуардовна.
Частный детектив и его помощник переглянулись между собой и в один голос воскликнули:
