В доме по улице Щедринской, двенадцать проживал некто Инокешин, бывший профессор института гражданских инженеров, член совета института гражданских инженеров с 1905 по 1910 г. Эти тайные сведения провинциальный чекист Фролов получил от самого товарища Менжинского, и поэтому обезвредить и задержать «затаившуюся контру» для Михаила Юрьевича было делом чести. Да и выслужиться перед центром никогда не помешает…
Очевидно, мысль поставить громкий судебный спектакль первоначально зародилась в недрах ГПУ, и как нельзя кстати им подвернулась под руку небольшая группка крикливых политических авантюристов – таких при любом строе всегда хватает. У них обычно нет ни ясной цели, ни средств, ни организации, но пламенные речи кукольных «заговорщиков», многозначительные намеки и умолчания вовлекают в их тенета немало простодушных обывателей. В их числе оказался и Инокешин. А уж правдоподобную легенду о разветвленном вооруженном заговоре, угрожающем устоям Советской власти, Госполитуправление придумать сумело…
Невольным участником этого спектакля и должен был стать хозяин дома номер двенадцать по улице Щедринской.
Впрочем, сам он об этом еще не знал.
В 1924 году приказом ОГПУ № 18 обмундирование было отменено, а сотрудникам особых органов предписывалось в целях маскировки носить форму штабов тех соединений, при которых они состояли, либо ходить в штатском. Поэтому распознать во Фролове и его товарищах чекистов было непросто. Кто в кожанке, кто в кавалерийской форме, а кто и в костюме и фетровой шляпе разъезжали они по улицам города в поисках «классового врага».
Ухоженный и добротный дом № 12 по ул. Щедринской сразу бросался в глаза. Дом утопал в густом фруктовом саду. Какие славные вечера когда-то проводили в нем обитатели дома! Но времена изменились.
Когда переодетые гэпэушники на реквизированном автомобиле лихо подкатили к самому входу, дверь была открыта. Услышав шум мотора, на порог вышел мужчина лет шестидесяти с аккуратной бородкой и в пенсне.
– Ты, что ли, хозяин будешь? – без церемоний спросил Фролов, поигрывая револьвером.
От такого хамства мужчина невольно поморщился, но новая власть требовала к себе уважения, и он вынужден был ответить чужакам:
– Я, Инокешин Константин Сергеевич. Чем могу служить?
– Можешь, можешь, контра недобитая! – сострил второй гэпэушник.
– Позвольте, в чём, собственно говоря, дело? – не унимался старичок. Кажется, он просто не понимал, что ему грозит.
– Ты – классовый враг, и, следуя принципам советской власти, должен быть уничтожен, – безапелляционно заявил Фролов.
