На большой она сидела. Спиной, поджав ногу, и руки согнуты к волосам. Одной изгибистой линией — спина, двумя — руки, нежно — шея с округлым подбородком. Нога, прижатая маленькой попой. Волосы, несколькими вольными штрихами. А рядом, на вытянутой в высоту, стояла, раскинув руки и выставив вперед ногу. Нежным абрисом запрокинутое к небу лицо, прикрытые от солнца глаза. И — улыбка. Волосы, отброшенные ветром.
И на соседней, — стоя напротив подумала быстро и смутно, да как же он сюда влез и как стоял, за что держался, — только лицо, ее лицо, серьезное, с большими глазами, чуть прикрытыми веками, и мирно сложены пухлые губы, с еле видными складочками в уголках рта. Густо и прямо — линия стриженых волос, открывающая шею. Линия приподнятого плеча.
— Я, — голос сорвался, и она заплакала, не думая о старике, что неслышно был позади, ждал.
Плакала, быстро вытирая слезы, потому что мешали видеть:
— Я… я тут, да? Все время. Я…
— Да, — сказал Гордей. Зашевелился, кашлянув, — ну я это, посижу тут взади.
— Я…
Она подошла вплотную к рисунку, трогая его пальцами, закрывая и открывая глаза. И когда закрывала, видела его, тощего, упрямого, с желваками узких мышц на спине, поднимает руку с зубилом, прикладывая его к слепой, еще молчащей скале, и на другой руке тоже вздуваются мышцы, готовя удар. Точный, единственно верный. Высекающий линию их любви.
Гордей, сидя на небольшом валуне, пошевелил пальцами, машинально разыскивая сигаретную пачку, потер мокрое колено, и стал терпеливо ждать, осматриваясь, и возвращая взгляд к неподвижно стоящей смуглой женщине, что почти прижалась к рисунку на скале, положив на него руку и пальцами, как слепая, ощупывая каждую линию.
Солнце лезло все выше, накачивая воздух яростным зноем. И наконец, Гордей встал, одергивая трусы, подошел и положил руку на неподвижное плечо.
— Пора уж. Там пацаны встали. Ну и, до вечера, што ль, стоять тут?
— Да. Да. Мы еще сюда придем, Гордей?
Послушно отошла, беря старика за руку, чтоб не упасть, а смотрела все на скалу с рисунком.
— Если схочешь. Ну, да.
— Схочу.
Она снова споткнулась о камень очажка. Перевела взгляд на серое еле видное пятно в центре. Опускаясь на коленки, снизу глянула на высокую жилистую фигуру.
— Тут еще кто-то?
— Не. Дикое место, кто ж полезет. Я так думаю, потому исделал он тут портреты твои. Чтоб никто не замал. Пошли, Инга. В другой раз машинку свою возьмешь, карточек сделаешь.
— Да. Гордей. Он тут, костер он жег. Сережа.
