Сердце билось тяжело и неровно, она сглотнула и ввела адрес в строку. Непонимающе смотрела на извинительную надпись о том, что владелец перестал оплачивать, извините, больше вам ничего не покажем. И снова возвращалась к выданным по запросу картинкам.
За окном орал Рябчик, защищая дом от наглых пришлых котов. Цвикали сонные стрижи.
Инга сходила умыться, чтоб не болели глаза. И снова села за ноутбук. Надо сосредоточиться. Иначе до утра она станет рассматривать эти прекрасные каменные нэцке, где глыба дикого камня бережно тронута уверенным резцом всего в нескольких местах, и вот она уже не глыба, а зверь. Птица. Или изогнутая толстая рыба с веселым глазом.
Несколько ссылок выводили на совершенно ненужные ей статьи, о летнем отдыхе, о ценах на билеты. Там каменные скульптуры, раскиданные по садам, просто работали иллюстрациями к постороннему тексту. Иногда под ними вежливая надпись сообщала, источник такой-то. Называя адрес сайта, которого уже нет.
Рябчик утомился геройствовать и ушел спать. В саду еле слышно пищали Пенькины котята. А окно за шторой уже светлело.
Инга встала, и, не закрывая крышку ноута, тихо вышла из комнаты. Во дворе, присев на корточки у Пенькиного гнезда, погладила сонную кошку по лобастой башке. Выйдя на улицу, быстро пошла в самое ее начало, к большому белому дому под красной крышей. Стоя у дырчатого каменного забора, поколебалась, вздохнула, и, скинув тапки, полезла вверх, суя босые ноги в каменные ячейки. Прижимаясь к верхнему краю, сказала шепотом вниз:
— Букет, тихо! Это я, Букет.
Черный лохматый пес погремел цепью и зевнул, раскидываясь рядом с будкой. А Инга, вынув из припасенной в кармане горсти камушков один, прицелилась и легонько кинула его в стекло комнаты на втором этаже. Подождала, кинула второй.
На пятом камушке занавеска отдернулась, показывая бледное пятно пацанского лица под темными вихрами. Скрипнула оконная рама.
— Э? — сказал мальчик, и сильно удивился, присматриваясь, — во, блин. Инга Михална? А вы чего тут?
— Коля. Ты мне нужен. Сильно. Ты можешь выйти, сейчас?
— Я? — еще сильнее удивился Коля, — ну так. Да. Щас я.
Инга спустилась вниз и села на корточки, приваливаясь к неровному забору.
Через пять минут сверху, шипя и чертыхаясь, сверзился Коля, в чистых цивильных брюках и расписной футболке. Вставая, Инга с удивлением принюхалась — от мальчика немилосердно несло одеколоном.
— Чего, — идя рядом, вполголоса спросил Коля, — с Оумом там что?
