Увидел, как широко раскрылись глаза сестры и добавил с нажимом:
— И Большой Охотник не может войти в тот город.
— Ох… А кто там живёт?
— Кто-нибудь живёт.
— А почему нельзя туда?
— Просто.
— Мерути! — Оннали остановилась и топнула. Ягоды из наклонённой корзинки посыпались на рыжую глину.
— Нас всего два раза собирали. Тику обещал, во время дождей расскажет ещё.
Оннали присела на корточки и подобрала рассыпанные ягоды. Повесила корзинку на локоть. Поднявшись, сказала:
— Враки это всё. Ничего там нету. Только дырки в скалах, чёрные. И змей много ползает вокруг.
— Ничего не враки! А ты откуда знаешь, про дырки? И про змей?
— Ниоткуда. Белая птица на кончике крыла принесла и мне в голову сбросила.
— Ты мне еще тележки должна.
— За враньё?
— Ты обещала!
— А ты не рассказал ничего! Наверное, когда учитель рассказывал, ты спал! Козявка мелкая!
Мерути покраснел, задышал тяжело и пнул корзинку снизу босой ногой. Так, что и сам упал, пачкаясь в мокрой глине и оскальзываясь руками. Оннали заплакала и кинулась на брата. Растоптанные ягоды оставляли на глине кровавые пятна. Мерути извиваясь, отполз к кустам, схватился за ветки и, вскочив, проломился через куст в лес. Сестра кинулась за ним, вскрикивая, когда прутья царапали кожу.
На тропинке среди красных пятен валялась погнутая корзинка и висел на обломанной ветке цветок голубого вьюнка.
…Большая антилопа насторожила уши на далекий крик. Повернула голову и исчезла в просвеченных жёлтым солнцем зарослях, мелькая чёрными полосами на боках.
— Мерути! Ме-ру-ти! Заблудишься, дурак!
Оннали топнула ногой и остановилась, тяжело дыша. Дрожащими руками стала поправлять растрёпанные волосы, закрутила в хвост и затянула жилкой снятого с руки браслета. На виске кожа болела — когда лезла через кусты, ветки вцепились в волосы и чуть не вырвали прядь. Под глазом наливалась и саднила царапина.
— Ну и иди, глупый лесной детёныш, а я заберу корзинку и домой. Все ягоды рассыпал, поросёнок, на вертел тебя и съесть, чтоб не путался под ногами.
Шепча злое, девочка повернулась и пошла обратно, разводя руками лезущие в глаза ветки. Низко пролетел лесной голубь, махнув ветром с серых крыльев, напугал.
Тропы не было. Вот, кажется, отсюда прибежали, даже трава на крошечной лужайке примята их ногами, но за ней, за густыми зарослями кустарника, снова высокие стволы, толстые змеи лиан и шкуры кустарников с серёжками чёрных ядовитых ягод. Свет уходил, над головой в просветах крон громоздились низкие тучи, из которых срывался дождь. Лес шелестел, подставляя тяжёлым каплям листья.
