— Сколько раз тебе говорить, Оннали, не ходи одна в лес! — гибкий прут свистнул, и девочка завизжала, не успев увернуться. Вытерла кулаком слезу.
— Ему можно, а мне?
— Он мальчик!
— Он маленький совсем, а ходит в лес!
— Мальчики бегают вместе. И они — мальчики!
Онна снова подняла прут, опустила и бросила. Поманила дочь.
— Иди, не буду больше. Ну, кому сказала?
Та подошла, опустив голову. Искоса глянула на младшего брата. Он показывал ей прижатые кулаки, насмехаясь. Мать вытащила из спутанных волос дочери увядший цветок и стала чесать их деревянным гребнем. Гребень был один, и мать не разрешала его трогать, расчесывала детей старым, из рыбьего скелета, а тут вдруг сама. Оннали стояла смирно, поворачивала голову, чтоб мать не передумала. Забыв о пруте, жмурилась от удовольствия.
— Ты уже не маленькая, через три больших воды отдадим тебя замуж. И потому говорю тебе, Оннали, старшая дочь, не ходи одна в лес, большим девочкам нельзя.
— Так ягоды, мама! Осыплется всё, а потом дожди.
— Бери брата с собой. Если с девочками идет мужчина, ничего плохого не случится.
Оннали фыркнула:
— Тоже мне, мужчина… А если вдруг лесные кошки?
— Я их убью, всех, — сказал брат и потряс игрушечным луком. Оннали засмеялась, и Мерути насупился.
— А вы не ходите тропами лесных кошек, и всё будет хорошо, — мать завертела волосы девочки в пучок, закрепила обточенными длинными шипами. Воткнула голубой цветок речного вьюнка.
— Ты у меня красавица. Выберем тебе хорошего мужа, будешь большая, как мама, будет у тебя дом, коза, поросята и куры. Хочешь?
— Д-да, — с сомнением ответила Оннали. И спросила: — А сегодня можно за ягодами?
— С Мерути, можно. Принесёте, сделаю вам пирог.
Мать подтолкнула девочку к брату:
— Идите, и не ругайтесь в лесу, нельзя.
— А почему он!..
— Оннали!
— Хорошо…
Онна посмотрела вслед детям и подошла к корзине, спрятать гребень. Это Акут подарил, на свадьбу. Пришёл, когда уже Онну заперли в праздничном доме и до утра надо было петь грустные песни и плакать. А вместо того она проделала дыру в плетёной стенке и всю ночь с Акутом — в густом кустарнике, на мягких листьях вересника. Плакала, смеялась, почти и не говорили. Акут пришел совсем хмельной, и когда зацвикали первые птицы, Онна еле прогнала его. Заделала за собой щель в стене и лежала до солнца, пока не проснулись подружки — наряжать. А потом увели к мужу. До вечера на площади все танцевали, пили пиво и отту. Онна не выпускала из кулака деревянного гребня и всё искала глазами в толпе. Акут не пришёл. А она была такая красивая. Как вот теперь Оннали.
