— Будет спать-то, — продолжал Иван Семенович, подсаживаясь на кровать, — проспишь царствие небесное… А я, брат, вчера с твоей легкой руки отыгрался, да и выиграл еще рублей четыреста с лишним взял.
Егорин, ничего не отвечая, встал и, позевывая подошел к угловому столику, на котором стоял будильник.
— Здорово я сыпанул, уже второй час! — пробормотал он.
— Ну ты вот что, Кондратий Петрович, распорядись-ка, брат, насчет опохмелья. Голова у меня трещит. Дома сегодня только показался: прямо беда. Отец волком смотрит, молчит, а мать, та давай меня отчитывать. И пьяница ты, дескать, и картежник, непутевая голова. Слушал я слушал, махнул рукой и ушел.
— Женить тебя надо, так тогда остепенишься, — иронически заметил Егорин.
— Ох, не говори, брат, надоели они мне с этой женитьбой. «Женись, да женись!» А на кой ляд мне жениться…
— Коли Катька жива, — подхватил Егорин.
Легкое облачко грусти прошло по лицу Ивана Семеновича.
— Жива-то она жива, да что толку, — грустно вздохнул он.
— Ну ладно, буде горевать… Анфиса, а Анфиса! — Егорин постучал в стенку, — собери-ка нам закуски, вот брата твоего опохмелять надо.
Минут через 15 Егорин и Иван Семенович сидели за графинчиком водки и, обмениваясь замечаниями, то и дело опустошали рюмки. По мере того, как содержимое в графинчике улетучивалось резко определялось душевное состояние собутыльников: Иван Семенович все чаще и чаще вздыхал, хватаясь за голову, по временам затягивая какую-то грустную протяжную песню; Егорин же по мере опьянения, наоборот, глубже уходил в себя и только вырывавшиеся порой гневные восклицания, неизвестно по чьему адресу направленные, обнаруживали, какая злоба кипит в его душе. Мысли его, как и следовало ожидать, были заняты таинственным исчезновением тридцати тысяч.
Когда графин был допит, Иван Семенович слегка пошатываясь поднялся Из-за стола и, с шумом отодвигая стул, крикнул: «гулять, так гулять! Едем брат!»
— Куда, — вскинул на него глаза Егорин.
Иван Семенович покосился на дверь, подмигнул Егорину и намереваясь возбудить подозрения в жене последнего, объяснил:
— К Ухареву поедем, он обещал нового рысака достать.
— Что ж, пожалуй, поедем! — согласился Егорин. — Анфиса Семеновна! крикнул он жене. — Ты нас обедать не жди, в гостях пообедаем.
— Налили зенки-то, — ворчала жена Егорина, когда они проходили через лавку, — опять с петухами воротишься домой.
Отойдя саженей десять от дома, Иван Семенович расхохотался и хлопнул Егорина по плечу.
