— «Наводчик»-то положим был, только не зрячий, а слепой, — ответил Егорин, — так что он повредить мне не мог.
Залетный задумчиво покачал головой.
— Да, темное дело… Тут, брат, надо подумать! А из своих-то ребят никто «продать» не мог.
— Нет, тут толковать нечего. Прямо ума не могу приложить. Затем вот и к тебе пришел, действуй по горячим следам!
— Ты с кем орудовал-то.
— С Козырем, с Сенькой, да этот-то ни причем! Сегодня утром совсем из Томска убрался.
— Ладно, будем действовать! Давай на первые расходы рублей сто!
— А ты не запьешь. — Недоверчиво спросил Егорин. Залетный встал, гордо выпрямился и стукнул себя кулаком в грудь.
— Кондратий, что ты говоришь. Кого ты перед собой видишь! Чтобы я Артемий Залетный, да в таком деле продал! Да знаешь ли ты: в 89 году, в Москве, когда у баронессы фон Элнгер бриллиантов на семьдесят тысяч взято было, призывает меня покойник Сергей Ипатыч, в сыскном я у него правая рука был, призывает и говорит: действуй, говорит, Артемий! На расходы пожалуйте! Сейчас это он написал ордер. «Сколько» — двести рублей надо, говорю. «Изволь, друг любезный». Так-то. А ты говоришь — не запьешь! Эх… — Ну ладно, разве я сумлеваюсь, денег-то у меня с собой ста рублей нет. На вот возьми пока пятьдесят! Пойду теперь. — Продолжал Егорин, надевая фуражку. Ты в случае чего заходи ко мне. Ну прощай…
И Егорин, пожав Залетному руку вышел из комнаты.
Занималось раннее утро, дверь пивной была полуоткрыта и Голубок уже орудовал за стойкой, откупоривал бутылки для какого-то раннего гостя.
Егорин, кивнув ему головой, вышел в двери, точно крадучись, воровской походкой, и скрылся в густом утреннем тумане, окутавшим еще спящую улицу…
Залетный, проводив, своего гостя, торопливо оделся, сунул в карман кисет с табаком, спички и засаленную записную книжку:
— Я ухожу, Голубок! — крикнул он хозяину, подойдя к задней двери пивной. — Если кто из наших забредет, так скажи, чтобы вечером понаведовались. Дело мол есть, понял?
Отправляясь на поиски таинственно исчезнувших тридцати тысяч, Залетный почувствовал себя как будто возвратившимся к тому далекому прошлому, когда он был еще агентом сыскного отделения. Также, бывало, выходил он по утрам из своей квартиры в таком же непрезентабельном виде, как и сейчас. Но тогда этот маскарад: и оборванное платье, наклеенная борода, даже искусно подведенные кровоподтеки на лице, не всегда гарантировали его от опасности быть узнанным и избитым где-нибудь в темном уголке Грачевки и Сенного рынка. А теперь он в роли сыщика, был вполне спокоен: вся «блатная» публика знает его за своего человека. Всем он в разное время оказал ту или иную услугу. Кому «очки протереть» (вытравил паспортный бланк), кому «метки стереть» (уничтожил инициалы на краденых вещах). На все руки был Залетный и каждую роль мог блистательно исполнить, и только потому не имел больших денег, что по временам запивал «горькую».
