На меня вновь накатились тягостные воспоминания, и я закрыла глаза. Перед моим внутренним взором вновь предстала жуткая картина: огонь в темной башне, похожие на змей языки свирепого пламени, охватившие прекрасную юную женщину, ее искаженное мукой лицо. Быстрее, чем я могла представить себе, огонь поглотил ее красивое белое платье и принялся стремительно пожирать плоть.
Ответом на ее крики стал душераздирающий вопль темноволосого мужчины в черном платье, такого же красивого, как и она. С искаженным от ужаса лицом он устремился к ней, но, увы, слишком поздно: спасти ее уже было нельзя. И все-таки он бросился к ней сквозь языки пламени, как будто надеялся, что все же сумеет вырвать ее из огня.
Как ни старалась, я не смогла отогнать от себя образ этой пары, сжимавшей друг друга в объятиях, которые невозможно было разомкнуть. И выбор у них был один — либо сгореть заживо, либо выброситься из окна в холодную ночь. Никакой надежды на спасение у них не было, и мужчина решился на этот отчаянный поступок.
Две охваченные пламенем фигуры, сплетенные в последнем вечном объятии, подобно падающей звезде, сорвались вниз с пылающей башни, чтобы встретить смерть в простиравшейся внизу темноте.
Загнав эти воспоминания в дальние уголки сознания, я открыла глаза и тотчас встретила озабоченный взгляд Витторио. Он все еще ждал моего ответа, и я, чтобы предотвратить дальнейшие вопросы, заняла линию обороны.
— Просто в последнее время я сильно скучаю по своим родным, — ответила я. — Мне хотелось немного побыть одному, и не портить своей тоской настроение другим подмастерьям.
Как я и рассчитывала, выражение лица моего друга смягчилось, и он понимающе кивнул. Кстати, объяснение это было недалеко от истины. Многие ученики мастера были из иных, нежели Милан, мест, и поэтому встречи с родственниками были редкостью. Некоторые из нас месяцами не встречались с родными. Я не видела родителей и братьев вот уже больше года, хотя нам с отцом удалось дважды обменяться письмами, воспользовавшись подвернувшейся оказией.
Умение краснодеревщика Анджело делла Фация обращаться с деревом соперничало с мастерством Леонардо, виртуозно владевшего кистью. Отец понял мою страсть к искусству, побудившую меня однажды ночью оставить родной дом, чтобы обучиться ремеслу художника. Он также прекрасно понимал, что в сложившихся обстоятельствах я не могу вернуться домой до тех пор, пока остаюсь в учениках у великого Леонардо.
